Самых высоких результатов японская разведка достигла в области пропаганды. Ее действия нередко провоцировали волнения в войсках, случались и убийства офицеров-англичан индийскими солдатами. Одной из существенных причин падения Сингапура в 1942 году явилась его оборона главным образом туземными войсками, совершенно не желавшими защищать британские владения. С конца 1930-х годов японцы смогли внедриться в весьма чувствительные области британской колониальной системы в Индии и Юго-Восточной Азии, во многом образом благодаря помощи итальянской разведки. В июне 1939 года источник СИМ в Информационном правительственном бюро Гонконга получил доступ к материалам проходивших в Сингапуре секретных англо-французских переговоров по стратегическим проблемам в Азии. Это выяснилось из перехваченной и вскрытой в криптографической секции КИБГК японской радиограммы с изложением ключевых пунктов позиций Лондона и Парижа и указанием уязвимых мест обеих колониальных систем.

Список органов безопасности Сингапура и Малайи отнюдь не исчерпывался контрразведывательными структурами ФЕКБ, за гражданскую контрразведку в федеративном государстве и в колонии отвечали местные полицейские органы. С 1914 по 1923 годы пост генерального инспектора полиции (ИГП) Малайи занимал А. Р. Чэнселлор, его преемником по 1925 год стал переведенный из Индии Годфри С. Дэнхэм, под руководством которого работал будущий глава МИ-5 Дэвид Петри. В этот период (1924 год) было образовано Малайское политическое консультативное бюро, в задачи которого входило обеспечение местных военных и гражданских властей информацией по вопросам внутренней безопасности в зоне их ответственности. Бюро возглавлял директор, остальными его членами являлись генеральный инспектор полиции и руководители местных разведорганов армии и флота. В течение десяти последующих лет, с 1925 по 1935 годы пост ИГП занимал Гарольд Фэирберн. В период его руководства в 1930 году политическое консультативное бюро было преобразовано в Постоянный комитет по разведке (СКИ), в обязанности которого, в частности, входил ежемесячный выпуск объединенной разведывательной сводки по Малайе.

Оперативная обстановка в Малайе и Сингапуре резко обострилась в 1932 году, когда в результате девальвации иены Япония резко увеличила свой внешнеторговый товарооборот, и ее товары хлынули в регион, компенсируя тем самым их бойкот в Китае в ответ на вторжение в Маньчжурию. Развитие торговых связей, участившиеся поездки бизнесменов и открытие представительств и филиалов японских компаний существенно облегчили внедрение разведывательной и диверсионной агентуры, в том числе и заброшенной на глубокое оседание. В британских владениях на Дальнем Востоке обосновалось огромное количество японских парикмахеров, официантов, мелких розничных торговцев, массажистов и других лиц, среди которых было нетрудно затеряться не только агентам, но и кадровым офицерам разведки. Впрочем, каждый регион имел свои особенности. Например, в Индии появились японские дантисты, открывшие свои кабинеты в пунктах расположения британских гарнизонов, а в Сингапуре имелось множество японских публичных домов, гейш и просто любовниц. Японские предприниматели скупали расположенные на побережье каучуковые плантации, преимущественно расположенные в стратегически выгодных точках. Результаты такого массированного проникновения не замедлили сказаться. Лишь по известным данным, в 1932 году японская разведка сумела купить у авиатора Грэхема информацию по военно-морской базе и аэродромной сети Сингапура, а в следующем году некий Робертс за 1300 долларов США продал японцам чертежи части базы. Все это сильно встревожило местное руководство, и в том же 1933 году в полиции Малайи и Сингапура появились свои Особые отделы, в первую очередь взявшие на спецучет всех проживавших в зонах их ответственности японцев.

К этому периоду относятся несколько шпионских дел, раскрытых в Малайе гражданскими контрразведчиками. В ноябре 1934 года на пассажирском судне “Рио-де-Жанейро Мару” под именем Тейцзо Кашима в Сингапур прибыл капитан 3-го ранга японского флота Тецубико Каседа, которого сопровождал Кацудзиро Кизаки. Прибывшие остановились в доме гейш, куда для бесед с ними часто прибывал генеральный консул Японии. Безусловно, столь грубая работа не могла остаться незамеченной. Вскоре контрразведчики из Особого отдела сингапурской полиции взяли Каседа и Кизаки с поличным при попытке получить от сержанта ВВС копию британского военно-воздушного кода. Арестованные сразу же сознались в шпионской деятельности и 5 декабря были высланы обратно в Японию, а организовавший их прибытие и вызванный в полицию плантатор Нишимура принял на чайной церемонии стрихнин и умер непосредственно перед началом допроса. На том же лайнере “Рио-де-Жанейро Мару” в марте следующего года из Сингапура выслали подозревавшегося в шпионаже владельца горнорудной компании Сейсуке Йошида, доктора Хиромиши Окубо, которого уличили в попытках войти в контакт с четырьмя военнослужащими из расчетов береговой артиллерии и его помощника, тоже японца. Местным резидентом японской разведки контрразведчики полагали представителя Бюро по здравоохранению Лиги Наций в Малайе доктора Цуни Оучи, однако улик против него собрать не смогли.

В 1936 году в Особом отделе сингапурской полиции была образована японская секция, первым начальником которой стал майор К. С. Морган. Ранее он служил в Индийской армии, в 1925 году работал в Советском Союзе и владел японским и русским языками. У этого опытного контрразведчика имелся физический недостаток, серьезно мешавший ему в работе: он страдал эмфиземой легких и из-за этого мог заснуть в любой момент, в том числе посреди допроса. Кроме того, Морган был убежден, что в качестве начальника японской секции он является желанным объектом для покушения со стороны противника, и всю свою повседневную жизнь строил с расчетом избежать этой участи.

Безопасностью Малайи занималась и МИ-5, представителем которой в ранге офицера по защите безопасности (ДСО) был полковник Френсис Хейли Белл. Он родился и провел начальный период своей жизни в Шанхае, владел семью диалектами китайского и русским языками. Контрразведывательной работой Белл занимался с 1918 года, а до этого участвовал в Первой мировой войне и все свои офицерские звания получил в территориальных войсках, в силу чего офицеры регулярных войск смотрели на него несколько свысока. ДСО не особенно ладил с губернатором Сингапура Томасом, который крайне неодобрительно отзывался о подозрительности контрразведчика: “Кто, кроме этого дурака Хейли Белла, может считать, что японцы хотят владеть Сингапуром!”[396] Подобную самоуспокоительную точку зрения разделяли многие высшие офицеры армии и флота и высшие чиновники гражданской администрации.

Почти сразу же после прибытия Белла в колонию Морган начал вести с ним настоящую холодную войну. Он не мог допустить, чтобы кто-либо из коллег разрушил его образ единственного специалиста по японским делам, тем более, если этот человек является офицером территориальных войск. Тот факт, что Белл при этом имел звание на две ступени выше, лишь подогревал неприязнь Моргана. Начальник японской секции блокировал предоставление МИ-5, а заодно и военным любой контрразведывательной информации, вне зависимости от степени ее важности. Первоначально Белл не драматизировал возникшую ситуацию,