опять шли не в ногу и сбивали наших с такта марша, и кадеты трепетали, как они потом говорили, от мысли, что могут осрамиться. Прохождение было трудным, так как поле было очень неровное, истоптанное конскими копытами, но, несмотря на это, парад и церемониальный марш прошли отлично. Роты прекрасно равнялись и шли широким, медленным и твердым шагом».

– В тот же день, на парадном обеде, по правую руку королевича сидел твой покорный слуга, – сказал мне генерал Адамович.

Во время обеда королевич во всеуслышание благодарил генерала Адамовича и сказал ему, что его кадеты были украшением парада. Генерал Адамович получил орден Белого Орла 2-й степени и, если я не ошибаюсь по давности лет, звезду Белого Орла, что было высокой наградой. Этот орден Белого Орла был шейный, и генерал Адамович всегда его носил.

После закрытия Сараевского корпуса генерал Адамович был назначен директором кадетского корпуса в городе Белая Церковь, но умер в Сараеве и там же был похоронен. По полученным мною сведениям из Югославии, кладбище это было уничтожено бульдозерами, место его перекопано, так как там строились «доходные дома».

В 1921 году в Сараеве был устроен праздник для детей и юношества. «Дечий дан» – по-русски значит «Детский день». Это было незадолго до второго выпуска из корпуса. Первый выпуск уехал в Крым, в армию генерала Врангеля. Были устроены процессии, в которых участвовали школы Сараева и также две роты Сараевского корпуса. В процессиях, проходивших по улицам города, первыми шли сокола в их сокольской парадной форме, за ними две наши роты, а потом местные школы и училища. Директор корпуса ехал на коне перед строем, за ним шли роты сдвоенными рядами. Когда прохождение процессии кончилось и все стали расходиться по домам, то при выходе на главную улицу мы увидели, что она занята большой толпой народа. «При нашем приближении, – рассказывал генерал Адамович, – толпа раздалась, и кадеты, твердо отбивая шаг, шли по образовавшемуся коридору. Раздались клики: «Живео, Велика Руссия!» – и в нас полетели цветы. Я передал приказание поднимать цветы… Но когда запевала 1-й роты запел «Взвейтесь, соколы, орлами» и кадеты дружно подхватили песню, энтузиазм толпы достиг такого размера, что мы боялись, что нам не дадут пройти в корпус. Из окон нам махали платками, со всех сторон сбегались новые толпы людей, отовсюду неслись приветствия и аплодисменты. В корпус все мы пришли, украшенные цветами».

Объединение суворовцев[676]

1921–1930 годы. Белград[677]

Нелегкая задача выпала на мою долю. Весь мой архив погиб в Белграде – пишу по памяти, за исправления и дополнения заранее благодарю.

1921 год, осень, октябрь месяц, Белград (Королевство С.Х.С.). Еще не остыла горечь изгнания – в недавнем прошлом крушение надежд, разбитая жизнь без Родины, настоящее полно неизвестности, будущее – загадочный сфинкс.

Мысль невольно скользнула в далекое прошлое, – детство, юность – дивная сказка и в ней родной корпус на первом месте. Я вспоминал пережитое в его стенах в течение 8 лет и воскрешал картины ушедшего, и как дороги они были.

На днях наш праздник, так захотелось в эти минуты встретить в этот день хоть одного однокашника, а как хорошо было бы их встретить нескольких.

С этими мыслями я пришел в церковь 14 октября 1921 года. Мечта исполнилась – не один я вспомнил наш корпус. После богослужения, в маленьком русском ресторане, собрались Иванов, Машкин Николай[678], Москвин (убит в последней войне), инвалид белой борьбы в Крыму вице-фельдфебель последних выпусков – фамилию не помню, и пишущий эти строки. До позднего вечера затянулась беседа. Были у фотографа. Расставаясь, решили не терять связи и объединить как можно больше суворовцев… Так создалась ячейка объединения суворовцев в Белграде.

Годы шли. В день Покрова, ежегодно, неизменно собирались суворовцы. И так – из года в год. Росло объединение, шли отклики из провинции, наладилась связь с ячейкой суворовцев в Загребе, во главе с Ореховым. Наши ежегодные встречи становились все многочисленнее.

Вспоминаю неизменного Суражевского с хризантемой в петлице; приезжал из провинции суворовец вице-фельдфебель Крейтер[679], всегда были Стадницкий-Колендо, Страшкевич[680], Иванов, Бубнов, братья Машкины, Москвин, Лобан и многие другие.

Бывали на наших праздниках и гости: генерал Балк[681], помощник Варшавского обер-полицмейстера, отец нашего кадета Е. Балка, геройски погибшего во главе своего эскадрона в атаке на немецких конно-егерей в 1915 году. Присутствовал на одной из встреч известный писатель Н.Н. Брешко-Брешковский, который в пламенной речи величал наш корпус.

В 1923 году, на берегу руки Савы, в Белграде, «матрос» – кадет 2-го Московского Императорского Николая I корпуса, Б.Д. Приходкин[682], дрессируя собак и кошек и жертвуя свое ничтожное матросское жалованье, скромно начал великое дело по объединению кадет и по собиранию материалов в музей «Родной Корпус». Энергия его была неиссякаема, все свободное время он отдавал делу кадетского единения. В Белграде возникли объединения кадетских корпусов, в музей потекли материалы со всех концов света – кадетское объединение достигло 1000 кадет.

В настоящее время музей «Родной Корпус» в Париже отметил 25-летний юбилей. Наш кадетский Иоанн Калита, вдохновитель и основатель этого великого дела, Б.Д. Приходкин до настоящих дней стоит у его руля.

В Белграде правой рукой Б.Д. Приходкина был Н.В. Мамонтов[683], скромную лепту помощи от суворовцев вел и пишущий эти строки.

Осень 1929 года. Громадный зал русского Офицерского собрания в Белграде переполнен. Общекадетское объединение устраивает обед. Суворовцы достойно представлены. Пропели молитву. Первое слово маститого генерала от инфантерии Экка[684], начальника Отдела РОВС. Затем полились речи представителей кадетских объединений. Подъем, единение. Блестящая речь генерала Пулевича[685]. Пением «Дружным кадеты строем сомкнитесь…» закончился этот исторический обед, в жизни кадетских объединений показавший так ярко силу кадетского единения и верность вековым кадетским традициям.

Но как и в жизни человеческой бывают будни, так наступили они и в нашем маленьком объединении суворовцев.

В 1929 году всего лишь 6 человек уныло сидело на очередной нашей встрече. Мы даже как-то стеснялись друг друга. Кто-то крепко ругнул отсутствующих – лед был пробит. Появилась бумага, и было написано обращение к однокашникам. Написано кратко и энергично и заканчивалось «тот не суворовец, кто в 30-м году забудет свой праздник и встречу».

3-й год… Опять русское Офицерское собрание в Белграде. Маленькая комната корниловцев не вмещает нас, суворовцев… прибыло более 30 человек.

Среди нас много старших кадет: Суражевский, Потапов, только что переведенный в Белград из провинции, Янковский и др.

Эта встреча стала исторической в