за весло. На ней было много мелких веточек, благодаря которым, он был уверен, ему удастся двигаться в воде более эффективно. На всякий случай он проверил, хорошо ли закрыт водонепроницаемый мешочек, а затем забрался в переднюю часть каноэ. После этого Инжир столкнула каноэ в воду, сама запрыгнула в него, и они отплыли.

Должно быть, начался прилив, потому что им приходилось сопротивляться течению, когда Инжир начала грести вверх по реке в сторону более широкой и глубокой её части. Несмотря на боязнь стоногов, которые потенциально могли притаиться на тёмных отмелях, теперь, когда они больше не шли пешком, Милтон ощутил душевный подъём. Он даже не страдал морской (ну или в данном случае речной) болезнью.

– Ты собираешься грести? – спросила Инжир с кормы каноэ.

– Не думаю, что от этого будет прок, – ответил Милтон. – У меня слабая верхняя часть тела.

– По крайней мере, притворись, что гребёшь, – сказала Инжир.

Милтон пожал плечами.

– Если тебе станет от этого легче.

Он перекинул свою ветку за борт. Вода застревала в веточках. Каноэ сбилось с курса.

– Ладно, перестань притворяться, – со смехом произнесла Инжир.

Какое-то время они молча работали (Инжир работала). Милтон погрузился в размышления. Но это были не те старые гадкие мысли. Вместо этого он задумался об Инжир и её признании лозе.

– Не хочу показаться любопытным, Инжир, – произнёс он, – но правда, которую ты раскрыла… почему ты не хотела ни с кем дружить? Я всегда хотел иметь друзей.

Милтон продолжил смотреть вперёд, но услышал, что Инжир начала грести медленнее.

– О, – сказала она. – Ну… Наверное, потому что до того, как мы переехали сюда, я вроде как грустила и иногда типа злилась. В конечном итоге я потеряла нескольких друзей, отчего мне стало ещё хуже, поэтому я решила, что ладно. Не нужны мне никакие друзья.

Милтон обнаружил, что понимает, почему она приняла такое решение. Весь год ему хотелось иметь друзей – отчаянно хотелось. После Инцидента под названием «Птичьи Мозги» он перестал пытаться завести друзей, но, может, было бы проще – не так больно, – если бы он мог сказать: не нужны мне никакие друзья.

– После того как мы переехали сюда, – продолжила Инжир, – я почувствовала себя лучше – счастливее. Однако я много читала, а мама всё время пыталась заставить меня выйти на улицу. А затем приехали Альваресы, и она с таким воодушевлением ожидала, что я подружусь с Рафи и Гейбом.

– Но ты не хотела? – спросил Милтон.

Инжир вздохнула: каноэ еле двигалось.

– Началось всё не очень. Раньше я проводила много времени на корабле на дереве – в основном читала, – а затем однажды утром там появился Рафи. Он не хотел находиться на острове и… – она снова вздохнула, на этот раз громче, и Милтон вообще перестал слышать, как весло движется в воде. – Остальное ты, наверное, и так знаешь.

– Мне жаль, Инжир, – произнёс Милтон.

– Как я и сказала, меня это не волнует, – ответила Инжир. Каноэ дёрнулось вперёд, когда она со всей силы навалилась на весло. – Мне всё равно.

Милтон знал, что это неправда. Он знал, что на самом деле всё совсем наоборот. Но он понимал, что она хочет, чтобы ей было всё равно. Было множество вещей, о которых он сам хотел бы перестать беспокоиться.

И сейчас, осознал он, было самое время рассказать ей о них. Она раскрыла ему правду. Теперь его очередь.

Это ведь так работает, не правда ли? Когда кто-то протягивает тебе руку (фигурально выражаясь, ведь сейчас Инжир гребла и её руки были заняты), ты должен протянуть руку в ответ. Каждый должен протянуть руку, иначе взяться за руки не получится.

– Конечно, я не знаю точно, как ты себя чувствуешь, – сказал Милтон, – но вот что я тебе скажу: у меня был Самый Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадкий Год Всех Времён. Не уверен, что готов обсуждать каждую отвратительную деталь, но тебе наверняка хотелось бы услышать хоть что-то из этого, верно?

– Как хочешь, Морской Ястреб, – ответила Инжир.

– Я не хочу, – произнёс Милтон. – Я вообще не хочу об этом думать. На самом деле я изо всех сил старался не думать обо всём этом. Но теперь ты моя лучшая подруга, Инжир, и если нельзя рассказать лучшему другу обо всех гадких вещах, которые с тобой происходят, то кому тогда рассказывать? Итак, вот история Инцидента под названием «Птичьи Мозги».

Глава 37

Инцидент под названием «Птичьи Мозги»

Стоял ноябрь. Милтон учился в шестом классе меньше трёх месяцев. И хотя он пока официально не окрестил этот год Самым Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадким Годом Всех Времён, он определённо уже был таковым. Дев начал время от времени обедать со своими новыми друзьями. Родители Милтона стали ругаться чаще и громче. А сам Милтон уже носил в школу Остров Дебрей практически ежедневно.

В день, когда произошёл Инцидент под названием «Птичьи Мозги», он играл в Остров Дебрей на своей приставке на уроке биологии, спрятав её под партой. Морской Ястреб продирался сквозь особенно густой участок тропического леса в поисках цветка, который был ему необходим, чтобы вылечить смертельно больную Милую Леди ДиДи. Мистер Нельсон стоял перед классом и рассказывал о таксономии[16].

– На Земле существует 1,9 миллиона видов, имеющих название, – говорил он. – Но учёные полагают, что существует более чем 8,7 миллиона видов, не имеющих названия, которые только предстоит откр… Милтон П. Грин, чем бы ты ни занимался, прекрати это делать. Сосредоточься.

Милтон поставил игру на паузу, чтобы серьёзно посмотреть в глаза мистеру Нельсону.

– Я полностью сосредоточен, сэр, – убедил он учителя.

Мистер Нельсон вернулся к теме урока.

– Каждому виду присваивается научное название на латыни, – продолжил он. – Это имя сообщает учёным о том, к какому семейству принадлежит организм… Милтон, это последнее предупреждение.

Милтон снова поставил игру на паузу.

– Больше предупреждать не понадобится, – сказал он. – Прошу, продолжайте обсуждать организмы и названия на латыни.

– Благодарю, – произнёс мистер Нельсон. – Названия на латыни. Да. Обычно эти названия не меняются, но иногда такое происходит. Учёные постоянно обнаруживают новые черты или связи, и эта информация может привести к изменению названия.

Милтон пытался слушать внимательно. Правда пытался. Но в последнее время ему стало очень сложно сосредоточиваться, и несколько минут спустя он снова включил игру, постаравшись сделать это как можно незаметнее. Голос мистера Нельсона становился всё тише и тише, в то время как в ушах у него начали раздаваться звуки тропического леса (несмотря на то, что на приставке был