А теперь она не была уверена, что поступила правильно.

Еще один глоток вина. Она огляделась. Эта комната, как и весь дом, не была только ее или только Фила. Они установили здесь все необходимое — мебель, телевизор, стереосистему, но полки все еще были пустыми, стены — голыми, и повсюду стояли какие-то коробки. Это пока не был дом в полном смысле этого слова. Пока еще. Но хотелось надеяться, что он таковым станет.

Хотелось надеяться.

Она взглянула на часы: интересно, когда вернется Фил? Она уже поела и планировала пораньше лечь спать, поскольку знала, что ночью, возможно, нужно будет вставать к Джозефине. Она может и не увидеться с ним сегодня. Непонятно только, хорошо это или плохо.

Фил был ее единомышленником. Родная душа. Она знала это. До того как они познакомились, она ни с кем не чувствовала такой связи. Они идеально понимали друг друга, неприятности или потери одного тут же отражались на другом. Они знали, что по отдельности они — две незавершенные личности, в то время как вместе представляют собой единое целое.

Его детские годы, проведенные в воспитательных учреждениях с жесткими внутренними законами и в семейных приютах с плохим уходом, являлись зеркальным отражением ее детства, которое она провела с жестоким, склонным к рукоприкладству отцом, эмоционально опустошенной матерью и братьями, которых вовсе не хотела увидеть снова. Фила спасли его приемные родители. Марину спас собственный ум. Учеба в университете, которая дала ей работу практикующего психолога, означала, что ей больше не придется возвращаться домой.

Марина ненавидела аналогии с популярными поздравительными открытками, претендующими на психологический подтекст, но в данном случае это было оправданно. Фил дополнял ее. А она дополняла его.

Если бы только все было так просто. Если бы только все упиралось в них двоих.

И дело даже не в Джозефине. Они были в полном восторге от дочери. В восторге, но и в тревоге. Она должна была стать гордым публичным признанием их любви друг к другу, их взаимных обязательств, их удовлетворенностью друг другом.

Она должна была стать… И если бы все замыкалось только на них троих, это тоже было бы вполне хорошо.

Но…

Она взяла книгу с подлокотника кресла и постаралась прогнать эти мысли из головы, просто погрузиться в чтение, сбежать. Это была «Двойная страховка» Джеймса М. Кейна. Она отыскала ее в одной из коробок; Марина не прикасалась к книге с тех времен, когда изучала ее как часть университетской программы, а теперь решила перечитать.

Это была история о страстной и безумной любви одной пары, которая нашла друг в друге что-то ущербное и родственное. Единственным препятствием для них был муж этой женщины, поэтому они убили его ради того, чтобы быть вместе. Но, сделав это, обнаружили, что чувство вины связало их всепоглощающим страхом и убило всякую возможность будущего счастья. Во всяком случае, так это поняла Марина.

Она опустила книгу, в уголках глаз появились слезы.

Новый глоток вина. Потом еще один.

Еще один взгляд на комнату в доме, который по-настоящему не был ее домом и который им уже не станет.

— О господи…

В памяти всплыли слова медсестры сегодня утром, которая сказала, что все должно идти своим чередом и что она должна наконец принять решение.

Тихо играли «Мидлейк», и Тим Смит пел, что на свете нет другой такой, такой же сердечной, что ему некого больше искать, что ему очень тяжело от этого, но он все равно не бросает своих попыток.

Марина вздохнула и пригубила вино.

Она не знала, сколько еще времени сможет выдерживать все это, и заставляла себя прийти к какому-то решению.

Не замечая слез, которые бежали по щекам.

В главном офисе БРТП кипела работа, хотя у большинства рабочий день уже закончился. Милхауз работал за своим компьютерным терминалом, стараясь найти подсказки для следствия в виртуальном мире. На самом деле его звали совсем иначе, но все обращались к нему только так. Его сходство с персонажем сериала «Симпсоны» было просто невероятным, включая уровень общительности, так что это прозвище прилипло к нему прочно. Когда кто-то официально обращался к нему как к констеблю Пекнолду, Филу частенько требовалось несколько секунд, чтобы сообразить, о ком, собственно, речь.

Розе Мартин был выделен стол с компьютером, и сейчас она сидела за ним, строчила рапорты и выглядела озабоченной, злой и несчастной. Заметив вошедшего Фила, она тут же уткнулась в свои бумаги.

А затем вошла Анни. Встречи с Филом избежать было невозможно, поскольку он стоял почти в дверях, и она буквально налетела на него.

— Привет, — сказал он.

— Босс… — ответила она, пытаясь проскользнуть мимо.

Но Фил не собирался расставаться с ней так скоро.

— Тебя некоторое время не было видно, над чем ты работаешь?

Анни пожала плечами.

— Одно дело о преследовании. Возможно, в этом преследовании был перерыв, а потом оно возобновилось.

Фил нахмурился.

— У нас тут БРТП. И заурядной уголовщиной мы не занимаемся, разве не так?

Анни снова пожала плечами.

— Получилось так, что больше заняться этим было некому.

Между ними повисло молчание. Словно тяжелое шерстяное одеяло, неудобное и вызывающее раздражение.

Фил отвел ее в сторону и, понизив голос, сказал:

— Слушай, я понимаю, что ты до сих пор расстроена из-за того, что подавала на повышение и не получила его. Особенно после того большого дела, которое мы раскрыли.

Анни ничего не ответила.

— В своем рапорте я написал тебя первой. Я хотел, чтобы это место получила ты.

Она посмотрела на него, готовая возразить.

— Я знаю, что ты думаешь, будто я был против…

— Мне сказали, что вы были против.

Ее злые глаза напоминали два уголька.

— И я даже знаю, кто тебе это сказал.

Фил бросил взгляд в сторону стеклянной стены кабинета Фенвика.

Старший инспектор сидел за своим столом и говорил по телефону. Фил обратил внимание, что по странному совпадению Роза сейчас тоже говорила по телефону, прикрывая ладонью трубку.

Анни проследила за его взглядом и снова посмотрела на него. Потом опустила глаза.

— Но зачем он солгал? Почему сказал мне такое?

Фил криво улыбнулся.

— И ты еще спрашиваешь? Это же Фенвик. Потому что он задница, только поэтому.

Анни невесело улыбнулась и кивнула.

— Слушай, а ты не могла бы свернуть свое дело и присоединиться к нам? — Он взглянул на Розу Мартин, которая, положив трубку, встала из-за стола и направилась в их сторону. — Мне нужна твоя помощь. И чем скорее, тем лучше.