— Да, кстати… — сказал Фенвик, и в глазах его блеснул хитрый огонек. — Что вы думаете о своей новой команде, Фил? Как вам работается, нормально?

Фил сохранил на лице нейтральное выражение.

— Пока все о’кей. А там посмотрим.

— Сверху нам очень рекомендовали сержанта Мартин.

— Вам лучше об этом знать, сэр.

Фенвик мгновенно покраснел, рот его приоткрылся, он хотел что-то сказать, но было уже поздно.

Фил успел выйти из его кабинета.

Нервы у Розы были на пределе. То, что Фил Бреннан придумал ей наказание, послав на выезд тогда, когда все остальные отправились по домам, было плохо уже само по себе, но после того, как она четверть часа каталась взад-вперед по Гринстед-роуд, пытаясь найти место для парковки, на душе стало еще хуже.

Там, где парковка запрещена, на асфальте была нанесена двойная осевая линия. В принципе, она могла оставить машину где угодно, а если понадобится, то просто мельком показать свое удостоверение и заявить, что находится здесь по делам службы. Теоретически все правильно, только мест для стоянки от этой теории не прибавлялось.

В конце концов она все-таки нашла место в конце улицы, противоположном от дома, куда ей было нужно. Она быстро просмотрела свои записи, знакомясь с обстоятельствами дела, и, продолжая злиться, пошла дальше пешком.

Дома на Гринстед-роуд были небольшими. Террасы из красного кирпича с крошечными двориками. Для заезда автомобилей они были вымощены плитами, в щели между которыми пробивалась редкая травка, единственные здесь остатки зелени. Большинство этих домов выглядели взятыми в аренду — такое впечатление оставляли недостаток ухода и отсутствие признаков гордости хозяев за свое имущество. Казалось, здесь живут люди, которые либо только начинают решать вопросы собственного жилья, либо застопорившиеся в дальнейшем продвижении.

Роза дошла до конца улицы, до предпоследнего дома перед китайской закусочной и незастроенным участком земли. Несмотря на вечер, на улице было тепло, и она расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, еще раз проверяя адрес. Кирпичные стены, которые были оштукатурены и покрашены в бледно-зеленый цвет, потемнели от дорожной пыли. Краска на белых оконных рамах потрескалась и облущилась, стекла были грязными. Парадная дверь в пятнах отслоившегося лака выходила прямо на тротуар.

Она уже подняла руку, чтобы постучать, как вечерний воздух внезапно разорвал резкий звук. Как будто на полную мощность включилась охранная сигнализация машины или дома. В конце улицы находился железнодорожный переезд. Своей задней частью эти дома выходили на железнодорожную магистраль в сторону Лондона. Замечательно, подумала Роза. И пожалела, что находится здесь.

Роза Мартин была амбициозна. И не делала из этого секрета. Два года назад она вышла замуж за адвоката, с которым они и сейчас жили в собственном достаточно большом доме в эдвардианском стиле, расположенном в районе Олд Хис. Детей у них не было, — в этом она была непреклонна, — и не будет до тех пор, пока она максимально не продвинется по карьерной лестнице.

Ее муж Тим был хорошим человеком. Надежный, честный, стойкий. Даже замкнутый. Воплощение всех достоинств, которыми она восхищалась в мужчинах. И, разумеется, она любила его. Но это не остановило ее от романа с Беном Фенвиком.

Началось это, как часто бывает в таких случаях, с нескольких рюмок после работы. Сначала в общей компании, но потом они разговорились, понравились друг другу и начали встречаться уже отдельно. Очень скоро они стали рассказывать своим супругам о том, что нужно задерживаться на работе, а сами снимали комнаты в гостинцах, где могли удовлетворять свое вожделение на уровнях, которые Роза находила животными, но весьма очистительными.

Об этой связи она не особенно задумывалась. На них просто действовало взаимное влечение. Обуздать его было несложно, она могла легко справиться с ним. У Бена было кое-что, чего не было в Тиме, и к тому же он мог дать ей то, чего не мог дать Тим. Она не могла точно объяснить, что именно было между ними, и разобраться в этом было бы интересно. Но определенно ничего серьезного, по крайней мере, с ее стороны. Она не хотела уходить от Тима и не хотела, чтобы Бен уходил от своей жены и детей. Просто развлечение. Непристойное, кокетливое, тайное развлечение. Ну хорошо, возможно, оно и было связано с планами карьерного роста. Бен был старшим инспектором, на две ступеньки выше ее по званию. И всегда могло пригодиться иметь кого-то наверху, кто мог бы вовремя замолвить за тебя словечко, помочь в продвижении по службе. И она уж точно не стала бы крутить любовь с кем-то, кто стоял на служебной лестнице ниже ее.

Но теперь об этом знал Фил Бреннан. Он был старше ее по званию, и у него, похоже, возникла к ней некоторая неприязнь. А вот это уже нехорошо. У него теперь был козырь против нее, и это могло сделать его опасным. Любовная интрижка, в случае раскрытия, могла приостановить продвижение ее карьеры. И Роза этого не хотела. Теперь каждый свой шаг она будет делать крайне осторожно. Она должна что-то предпринять против него, возможно, даже нужно будет раскопать на него что-нибудь, если удастся. Или привлечь к этому Бена.

Но уже завтра. Она выбросила все это из головы и сосредоточилась на том, что нужно сделать сейчас. Она дождалась, когда через железнодорожный переезд проедет поезд и звуковой сигнал на шлагбауме затихнет, после чего постучала в дверь.

Ей никто не ответил. Она постучала снова.

Наконец она услышала с той стороны чьи-то шаги. Дверь открылась. На пороге стоял мужчина — высокий, темные волосы, давно немытые и нечесаные, молодой. На нем были джинсы, очки, футболка с логотипом, который Роза не узнала и не поняла. Глаза за стеклами были красными, как будто он долго пялился на экран монитора. Он смотрел на нее, часто мигая. И молчал. Как будто голосом заведовала другая часть его мозга, не та, которой он пользовался в данный момент.

— Марк Тернер?

Он кивнул.

Она показала ему свое полицейское удостоверение.

— Сержант Мартин. Можно мне войти?

Марк Тернер опять заморгал. Потом прищурился, стараясь сфокусировать изображение в глазах и начиная понимать, что у него, кажется, неприятности.

— Что?

Она попыталась улыбнуться, чтобы он не заметил следов ее плохого настроения или раздражения, — на этот раз она старалась действовать профессионально.

— Мне нужно кое о чем с вами переговорить. И сделать это, вероятно, было бы лучше в доме. — Она жестом указала ему за спину. — Так мы, может, войдем?

Марк Тернер, в очередной раз заморгав, отступил в сторону, пропуская ее внутрь.

Она вошла.

Шторы на окнах были задернуты. В доме было почти темно. Ощущение было странным, поскольку эта обстановка резко контрастировала с освещением на улице, где только начинался вечер. В лучах пробивавшегося сквозь щели заходящего солнца кружились и плясали пылинки. Она различала в полумраке контуры угловатой и громоздкой мебели, накрытой простынями или покрывалами. В комнате было холодно. Она казалась какой-то далекой, оторванной от этого мира, почти диккенсовской. Розе почудилось, что из какого-нибудь угла сейчас выглянет мисс Хавершам[11].