А юриста уволил. На всякий случай. Юристы, они же и после расторжения договора обязаны хранить тайну клиента. Так что действительно, концы в воду. В прямом смысле – очень театрально.

Давай сделаем перерыв. Пе́трович подошел к бару и налил себе виски. Уселся в кресло, задрал ноги на стол и закурил «шаком». Гай Фокс, а ты, оказывается, любитель дешевых эффектов. Аудитору вдруг вспомнилась первая поездка в трамвае в клуб и старый, в матросском бушлате, библиофил. Реминисценция загримированного Шерлока Холмса из рассказа «Пустой дом». Гай Фокс, неужели это тоже был ты? Хотел со мной таким образом лично познакомиться?

Так, хватит. Во-первых, ты с подачи тетушки слишком увлекся этой, честно скажем, не очень правдоподобной версией о бывшем актере. Во-вторых, это тебя никак не приближает к твоей главной цели – компромату на клуб и на председателя. И в этот момент раздался телефонный звонок. Кто это еще может быть в воскресенье? Пе́трович поднял трубку и услышал на том конце радостный голос. Херманн.

– Я так и знал, что ты на работе. Раз ты всю неделю торчишь у клиента, то текучкой тебе остается заниматься только в выходные. Слушай, я только что говорил с нашим однокашником. Он сразу сказал «да». Но у них тоже строгие правила. Он мне и сказал: «Если Пе́трович завтра пришлет мне от имени своей аудиторской фирмы официальный запрос, я также официально ему и отвечу. Напрямую. Но – ближе к концу недели. Информация наверняка под рукой, но я не хочу, чтобы начальство обратило внимание, с каким служебным рвением я моментально отвечаю на запросы какой-то (он так и сказал – пусть Пе́трович только не обижается) иностранной аудиторской фирмы». Записываешь? – и Херманн стал диктовать номер факса.

Пе́трович даже не знал, как поблагодарить Херманна и поэтому спросил:

– Как «Моя прекрасная леди»?

– Великолепно! Жена так мне и особенно тебе благодарна за наш незатянувшийся ужин. Она в восторге от Одри Хёпберн. А я – от Рекса Харрисона, но особенно – от Стенли Холлоуэя. Он там играет роль Альфреда Дулиттла, отца Элизы. Его песенка удачи – просто шедевр! И в который раз убеждаешься: английская школа актерского искусства – самая сильная в мире. Они же все – и Хёпберн, и Харрисон, и Холлоуэй – английские актеры.

«Знал бы ты, дорогой, – слушая Херманна, подумал Пе́трович, – что я сейчас как раз занимаюсь именно английской школой актерского мастерства». Наконец ему удалось вставить: «Я завтра посижу утром в библиотеке, часиков до одиннадцати, а потом внутренним переходом – к вам в департамент, закажи мне пропуск на ту проходную». – «Отлично, секретарша к этому времени все подберет, а я как раз вернусь с «летучки». Друзья распрощались до завтра, и аудитор вернулся к своему «дереву решений».

Так, Гай Фокс, через неделю я буду знать, чем занимается твой фонд на острове Мэн. Пе́трович взял красно-синий карандаш и принялся раскрашивать на рисунке английский флаг. Закончив раскраску, аудитор взял чистый лист бумаги и стал составлять перечень завтрашних тем. Библиотека: история варьете. И тут же задумался. Четверть часа в картотеке, заказ, полчаса на ожидание книги (это вряд ли что-нибудь редкое, из фондов, так что за полчаса они мне наверняка подберут нужную книгу). Полчаса – на саму книгу. Да, как раз к одиннадцати я освобожусь. Но тут же сказалась многолетняя профессиональная привычка – делать «столько и еще полстолько». Если я иду в библиотеку, что там можно еще посмотреть? Пе́трович стал копаться в памяти. История хозяйственного права, где-то мы тебя касались в последние дни. Он вдруг вспомнил разговор со Шнайдером. Майорат, конечно. Порядок наследования в этой несчастной семье по старшинству. И тут его словно ударило по голове (нет, это он сам себя ударил по лбу): как ты, любитель эпохи крестовых походов, мог такое забыть? Тяжба Генриха Шестого со знатью, наследование короны в обмен на снятие запрета на наследование майората дочерями[38]. «Бедная Кристина, – подумал он, подбегая к книжной полке и открывая Лависса и Рамбо, – вот где зарыт твой мотив убийства». После смерти племянника ты – наследница семейного имущества.

Нет, Кристину надо выручать. Он вернулся к столу и добавил в список: история майората. Надо искать случаи запрета наследования дочерями. В Англии же что-то было: если дочь не замужем, то ее наследование означало риск ухода имущества из семьи после замужества. Интересно, замужем ли Кристина за своим жокеем? А почему в Англии? Вот что нам надо посмотреть, и он вывел на бумаге: «История нашего дворянства». Посмотрим, как наследование происходило в их семье в прошлые эпохи. И в семьях по соседству тоже.

Он опять закурил и сделал глоток виски. Если прецедент запрета на наследование майората дочерями существует, то это сразу создает мотив убийства племянника дядей. Если, конечно, у этого клептомана хороший адвокат, специалист по общему праву, который мог бы доказать состоятельность такого прецедента и обоснованность претензий своего клиента на наследство.

Правда, это не снимает подозрений с Кристины и ее жокея, поскольку они наверняка не имеют понятия об общем праве, но ставит под подозрение и брата.

Общее право… Давай-ка пока пойдем напечатаем запрос в Англию и оставим его на понедельник Любляне: пусть отправит факсом. Он вышел в приемную, сел за стол секретарши, снял с пишущей машинки чехол, достал из верхнего ящика стола бланк «Пе́трович Аналитикс» и вставил лист в машинку. Как бы повежливее по-английски написать?

«В Министерство юстиции правительства Ее Величества. Уважаемые господа, в связи с проверкой хозяйственной деятельности некоммерческой организации, созданной благотворительным фондом с юридическим адресом на острове Мэн, прошу Вас предоставить нам регистрационную информацию о данном фонде (год, точный юридический адрес, основные виды деятельности, эт-се-те-ра)». Завтрашнее число, подпись, записка Любляне.

А теперь вернемся к завтрашнему плану. После библиотеки – переговорная Херманна и документы из архива. Фридрих Хиршбюль, что ты там мог искать? И кто тебя из клуба провожал на твою последнюю рыбалку? А если это были не просто проводы?

Сейчас его так и подмывало отменить завтрашнюю библиотеку, чтобы прийти в клуб и задать вопрос старому сказочнику: «Скажите, а кто ездил в Рейнензиштадт перед Рождеством?» И увидеть его расширяющиеся от тревоги глаза.

Нет, эти эмоции уже от виски. Что-то ты под них много нафантазировал. Давай отложим на время «дерево решений». Спешить нельзя. Пусть Оле-Лукойе пока спит спокойно. Посмотрим, что расскажут библиотека, архив. И что нам сообщит Министерство юстиции правительства Ее Величества. Он вернулся к рисунку. Здесь еще много пустых квадратов, продолжается