представляла некую девушку… ну, такую, утонченную, остроумную, успешную. Вроде твоей бывшей.

Его рука нашла ее руку и сжала.

— Все эти девушки! Они словно… роботы по сравнению с тобой. Я вырос в окружении подобных девиц. Ты другая. Настоящая. Правда, никакой причины тогда не было. Так же, как и у тебя сейчас. Ведь ее нет, верно?

— Ну, — произносит она, осторожно продвигаясь в пустоту невысказанного между ними. — Я много переживала последнее время. Из-за работы. И вообще…

— Ты думала об отце?

— Нет. Не совсем. Может быть… может, зима гнетет меня.

Пит поворачивается на бок и целует ее в щеку, пока она не обращается к нему лицом, и тогда они целуются по-настоящему. Его губы полнее ее, и рот Анны становится влажным. Они надолго соединяют сомкнутые уста, затем переходят к коротким поцелуям, а потом прижимаются друг к другу лбами, и она смотрит вниз на странное ущелье, образованное их телами. Конечно, ей следует продолжить начатое и рассказать ему о таблетках, которые принимает с января, и об их побочных эффектах, среди которых отсутствие полового влечения — второй по распространенности после кошмарных снов. Но Пит примет это близко к сердцу, расстроится и лишится покоя, станет ходить вокруг нее на цыпочках, словно она собирается покончить с собой. Нет, она не скажет ему, не хочется разрушать гармонию этой минуты. Она обязательно ему признается. Скоро.

— Ты хороший парень.

— Я знаю.

— А секс — это не самое главное.

— Конечно нет. Давай чем-нибудь займемся. Чего тебе хочется?

— Послушать историю.

— Не-а.

— Из какого-нибудь нашего отпуска. А, вот: расскажи о Маргите, что ты делал в поезде.

— Но в Маргит мы ездили не в отпуск.

— Мы останавливались там на ночь.

— Только потому, что опоздали на последний поезд. Нельзя попасть в отпуск по ошибке.

— Ну и что. Это все равно кажется отпуском. У нас было отпускное настроение.

Пит ворчит, что отпуск — это событие, а не настроение, но потом наступает молчание, из чего Анна заключает, что он собирается с мыслями. Он рассказывает об их первом свидании за пределами Лондона — вообще-то оно было пятым. Как они встретились на станции «Лондонский мост» и сели на поезд в Маргит, где собирались погулять по берегу, посетить художественную галерею и съесть рыбу с картошкой фри. В поезде Пит открыл рюкзак, и Анна увидела внутри книгу.

— «Алхимик», написал один бразилец, Пауло какой-то. Ты спросила, читал ли я ее. Я сказал, что друг на работе дал мне этот роман, но я его еще не читал. Я спросил: а ты? И ты ответила, что тебе не понравилось — банальщина. Я кивнул и немного повертел в руках книгу. Затем встал, открыл окно и выбросил ее из вагона.

Анна смеется. Ее всегда забавляет эта история, не важно, в который раз она ее слышит; она до сих пор видит, как книга улетает из окна назад по ходу поезда, хлопая страницами, будто отчаявшаяся птица — крыльями.

— Сидевшая напротив нас женщина отчитала меня. Сказала, что выбрасывать книги нехорошо, тем более из поезда. Я пытался объяснить ей, что книжка слова доброго не стоит, и ты громко рассмеялась.

Анна вспоминает лицо попутчицы и долго еще продолжает улыбаться после того, как Пит называет ее чокнутой, вылезает из кровати и объявляет, что собирается сделать конвертики с остатками утки и соусом хойсин на поздний ужин. Он спускается по лестнице, и через мгновение Анна слышит звон посуды на кухне. В дремотной истоме она продолжает смотреть в окно, пока не вздрагивает от внезапного жужжания, доносящегося из дальнего угла комнаты. Она садится в кровати и смотрит туда, где под окном на маленькой скамеечке для ног заряжается ее телефон. В вечернем сумраке он кажется безмерно темным и плотным, почти как кромешный мрак или экзотическая материя, это ощущение усилено тем, что его не проверяли пять или шесть часов. Анне приходит в голову, что сообщение пришло от Джеффа, и ее тело содрогается, как от соприкосновения с колючей материей.

Девушка скатывается с кровати и, почти голая, пробирается через комнату. Берет телефон, вводит пароль, пролистывает рабочие столы: приложение «Кисмет» спрятано в последнем из них. У нее только одно новое сообщение.

Томас-72: «Салют! Как выходные? Жаль, что не встретились. Давай на неделе? Ццц».

Анна выходит из «Кисмет» и, опустив руку с телефоном, замирает посреди комнаты; возбуждение рассеивается, подобно оседающей после взрыва пыли. С этого места из наклонного окна открывается совсем другая картина: вместо чистого неба Анна видит беспорядочное нагромождение крыш, террас и телевизионных антенн. Нельзя отрицать, она чувствует: ее отвергли, пренебрегли ею, и говорит себе, что не стоит переживать — конечно же, Джефф не подходит ей настолько, как заключил «Кисмет», ни в коем случае. Индекс их совпадения не 81, а максимум 65, и сейчас этот тип наверняка притворяется примерным семьянином где-нибудь в Суррее — играет с детьми и врет напропалую бедной жене. Анна упорно продолжает искать объяснение молчанию Джеффа, и когда до нее через открытую крышку люка долетает запах жареной утки, сам факт существования подобных мыслей заставляет ее ощущать себя низкой, порочной, отвратительной и пробуждает мучительное чувство вины.

«Перестань валять дурака», — говорит себе Анна.

Она снова подключается к «Кисмет» и стирает сообщение от Томаса. Затем открывает список контактов, выбирает запись «Томас-72», жмет на «Удалить», подтверждает удаление. После чего без колебаний проделывает то же самое с «Джефф-81». Она подумывает избавиться и от самого приложения «Кисмет», но знает, что это та еще канитель: если партнер еще не найден, для выхода из программы — навсегда! — потребуется целая цепочка подтверждений, вторичных подтверждений, входов под паролем, ответов на контрольные вопросы. Анна решает проделать это завтра на работе, открывает электронную почту, снова забирается в постель и начинает печатать приглашение на ужин в честь дня рождения в пятницу в 19:30. Она адресует его Джаз, Хамзе, Заре и Кейру, Ингрид, Бину, Тоби и Сесиль, добавляет адрес Пита и жмет клавишу «Отправить».