– А кто читал мне пространную лекцию о штукатурке, краске и шелке для обивки стен? – сардонически ухмыльнулся Торн.

– Для жизни эти знания не слишком полезны.

– А что тогда полезно?

– Умение правильно говорить… и по-французски, и по-гречески. Знать имена знаменитостей – таких, как этот твой Леонардо. – Индия выговорила это имя с преувеличенным старанием. – И Челлини… И уметь грамотно написать эти иностранные имена.

– Считаешь, что это важно?

– Думаю, ты сам знаешь немногим больше – ведь у этих твоих «жаворонков» явно не было учителей…

– Разумеется.

Торн принялся нарезать яблоко на аккуратные ломтики.

– А чем занимаются «жаворонки»?

– Прочищают стоки в Темзе.

– Хочешь сказать, вы плавали в Темзе?

– Иногда – да. Но чаще всего мы ждали отлива и ползали в грязи, выискивая разные предметы. Порой мы находили серебряные ложки, монеты… но чаще всего это бывали человеческие зубы, гнутые железяки, пуговицы… даже носовые платки.

Индия глядела на Торна глазами, полными ужаса.

– Но это ужасно! И наверняка очень опасно! Ведь во время прилива вы могли утонуть…

– Самая большая напасть – это битое стекло. В грязи и иле его не видно, так что если не повезет, можно сильно порезать руку или ногу – оно режет кожу так же легко, как мой нож вот это яблоко…

– Как яблоко… – одними губами прошептала Индия. – Как яблоко? – обрела она голос.

Шепчи или кричи, ужасный смысл слова ничуть не изменится…

– Многие мальчики умерли от заражения крови. – Торн наблюдал за ней поверх бокала. – Порой мы находили даже трупы – а если войти в воду с открытой раной, что случалось с мальчишками… то получить заражение элементарно!

– Как? – вскрикнула Индия. Крик вырвался у нее сам собой. – Он заставлял вас лезть в реку, где плавают трупы? И вы… вы наступали на них?

– Нет. Однако это вовсе не обязательно, чтобы…

– Это омерзительно! – вскричала она. – Какой же он мерзавец! Как смел он заставлять вас рыться в отбросах?

– Он был жестокий человек. – Лицо Торна оставалось бесстрастным. – Хотя он ни разу не ударил меня. Сделай он это, я убил бы его – и мерзавец хорошо это знал…

– И было бы поделом!

– Да я и сделал бы это рано или поздно… просто чтобы он прекратил так ужасно орать на нас…

Глядя на Торна, можно было подумать, что эти тяжелые воспоминания нисколько его не волнуют – таким невозмутимым он выглядел. Но она понимала: глазам верить не стоило. Сердцем Индия чувствовала: это вовсе не так – в душе Торна бушевала буря…

Теперь она отлично понимала, отчего Торн решил жениться на Лале. Дело тут не только в ее красоте. Летиция нежна и ласкова, а ведь именно этого недоставало ему в детстве. И ее нежность поможет Торну позабыть все эти ужасы…

Так прямо Индия ему и сказала:

– Лала – идеальная пара для тебя. Она – как вишенка в глазури. И все снова станет слаще…

– Что ты несешь? Что станет слаще?

– Жизнь. Она – идеальное противоядие от всей той отравы, что накопилась в твоем сердце. – Но Индия непременно должна была задать еще один вопрос: – А твой хозяин досыта тебя кормил?…

По глазам Торна ясно читалась: она идиотка. И это было сущей правдой…

– Терпеть не могу быть голодной, – поспешно сказала она. Сказать больше было нечего, поэтому Индия поднялась, но тотчас пошатнулась… и едва успела ухватиться за край стола. – И никогда не выпиваю лишнего, – оправдалась она.

– А зря. Пьяная ты куда интереснее… Кстати, что ты знаешь про настоящий голод?

Индия не ответила. Чуть спустя она пробормотала смущенно:

– Мне надо лечь… Повозки с мебелью начнут прибывать завтра в шесть утра. Я пообещала торговцам двадцать процентов к стоимости каждого предмета, который я куплю…

– Тысяча чертей! – Торн залпом осушил свой бокал.

– Кстати, тебе – по этикету – следовало бы подняться, как только я встала из-за стола! – Индия оторвалась от стола и медленно направилась к дверям, стараясь не шататься. – Учиться никогда не поздно, Дотри. Лала вполне заслуживает, чтобы ты стоял в ее присутствии…

И едва не подпрыгнула – каким-то непостижимым образом Торн достиг двери раньше, чем она…

– Я не Дотри! – Его огромная ладонь сомкнулась вокруг запястья Индии.

– Нет. Ты просто ублюдок, – вежливым тоном сказала Индия и хихикнула. – Честно сознаюсь, никому и никогда не говорила этого слова… вообще прежде его не произносила!

Он развернул ее к себе лицом, но упрямые руки Индии инстинктивно взметнулись и уперлись ему в грудь.

– Я Торн, а не мистер Дотри! Ты в состоянии это запомнить? – Он слегка потряс ее, словно яблоню со спелыми плодами.

– Но даже многие семейные пары не называют друг друга именами, данными при крещении…

– Меня крестили не Торном, а Тобиасом!

Сейчас он выглядел настолько угрожающе, что Индия поняла: даже будучи мальчишкой, он легко мог лишить жизни деспота-хозяина…

– Имя «Тобиас» для тебя не годится, – сказала она, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть ему в лицо.

Уголки его губ слегка приподнялись.

– Согласен.

– Тобиас всегда пьет на завтрак горячее какао, с возрастом лысеет… и, полагаю, носит фланелевые подштанники, которые я нахожу омерзительными. Ты ведь не носишь фланелевых кальсон?

Торн снова будто окаменел.

– Ты знаешь толк в мужских подштанниках?

– Ах, оставь, бога ради! – Индия вырвалась из его рук, потому что понимала: еще секунда – и она прильнет щекой к его груди. – Просто я точно знаю, сколько ткани требуется для шитья стандартных мужских подштанников. Правда, если мужчина пузат, то я никогда не могу сказать этого заранее – портной должен снять мерку. Но, должна сознаться, мне не нравится фланель…

– Тогда ты рада будешь узнать, что я не ношу фланелевых кальсон!

– Мне это безразлично, – сочла нужным сказать Индия и вкрадчиво прибавила: – Мистер Дотри…

– Индия…

– Что?

– Ты моя на эти три недели. В переписке и за дружеским столом я – Торн. Но не на людях…

Взгляды их скрестились.

– Хорошо… Торн, – с раздражением произнесла Индия. – После этого обмена прозвищами мне кажется, что мы с вами брат и сестра. Может, мне поцеловать вас перед сном?

Выражение глаз Торна неуловимо переменилось, и Индия тотчас слегка протрезвела.

– Отказываться я не стану.

Его руки скользнули по ее спине.