Индия поежилась. Логично было заключить, что раз Торн считает Лалу идеальной, то он ее наверняка целовал. И остался вполне доволен…

После короткой борьбы с собой Индии удалось побороть приступ ревности – она сказала себе, что сие не подобает истинной леди. И усилием воли отогнала навязчивую мысль, что ей наплевать, леди она или нет, и что ей просто хочется, чтобы Торн находил идеальными именно ее поцелуи…

«Дорогая Индия.

Сегодня прибыл счет за обюссонские ковры. Вы обиваете ими крыши вместо шифера? Во всем доме не найдется полов на такое количество ковров!

Торн.

P. S. Посылаю это письмо с одним из моих лакеев. Его зовут Фред. Простой деревенский парень. Я объяснил ему, что Вам не следует оставаться в доме одной. Грум передаст мне Ваш ответ».

«Дорогой Торн.

Ковры – это прекрасная инвестиция. Такие не стыдно будет передать потомкам. И даже если Вам не понравится новая обстановка, то мать Лалы придет от нее в бурный восторг.

Индия.

P. S. Фред – очаровательный молодой человек».

«Дорогая Индия.

Разве Вы не понимаете, что я женюсь на Летиции, а вовсе не на ее матери?

Торн».

«Дорогой Торн.

Всечасно благодарите за это небеса!

Индия».

«Дорогая Индия.

Получил новую коллекцию счетов и уже на грани того, чтобы раздумать жениться. Думаю, оно того не стоит. Неужели нам понадобится такое море шампанского? Я не говорю уже о бочонке колчестерских устриц, вязаных чулках и фунте шоколадного порошка от Фрая!

Торн».

«Дорогой Торн.

Разумеется, Вы непременно должны жениться. Многие мужчины Ваших лет успели уже овдоветь, выдержать траур и вступить в брак повторно. В этом смысле Вы – безнадежно отстающий…

Индия.

P. S. Чулки – для Ваших новых лакеев (трое уже на следующей неделе приступают к своим обязанностям), устрицы – для леди Рейнзфорд (она обожает устричную похлебку, если верить Аделаиде), а шоколад – для меня».

«Дорогая Индия.

Похоже, Вы прекрасно проводите время – учитывая фунт шоколада. Полагаю, я предпочту остаться холостяком и со временем полюбить всей душой горячий шоколад. Буду наслаждаться им в постели. А страсть к устрицам бросает тень на репутацию матери Лалы. Известно ли Вам, в каких целях их употребляют, а? [5]

Торн».

«Дорогой Торн.

Я кое-что слышала о магических свойствах устриц, но ведь для этого они должны быть свежевыловленными, не так ли? Удивлена, что Вы испытываете нужду в этом средстве, однако обещаю обеспечить Вас регулярными поставками свежайших устриц – разумеется, когда Вы будете в имении…

Индия».

«Дорогая Индия.

Вы оскорбляете меня. И оскорбляете всерьез. Я продемонстрировал бы Вам свои «магические способности», но уверен, что Вы, как добродетельная дева, если вдруг невзначай увидите, на что я способен, просто-напросто лишитесь чувств…

…или нет?

Торн».

«Дорогой Торн.

Уверяю, я привыкла к виду увядших овощей за годы общения с клиентами.

Индия».

«Дорогая Индия.

Вы бросили мне в лицо перчатку, заговорив об овощах. А также о моих «недостатках» (помните?). Все вышеупомянутое (и овощи, и недостатки) я могу с радостью продемонстрировать Вам следующей же ночью.

Торн».

«Дорогой мистер Дотри.

«Следующей» ночи быть не может, так как не было «предыдущей». Вы, должно быть, грезите наяву.

Леди Ксенобия Индия Сент-Клер».

«Дорогая Индия.

Завтра я намерен нанести в свою усадьбу очередной инспекционный визит.

Торн».

Индия чувствовала, что задуманный облик усадьбы уже маячит на горизонте. Очень скоро стены гостиной будут обиты лионским шелком, расписанным вручную ветками цветущей яблони. Один из ее любимейших итальянских мастеров к вечеру должен был закончить оформление столовой. Вначале он выкрасил стены в благородный серо-зеленый цвет, а теперь заканчивал расписывать их золотом – по стенам будто чертили дуги золотые ласточки…

Индия отослала Аделаиду, обладательницу безупречного вкуса, в Лондон – выбирать мебель в салонах Томаса Шератона и Жана-Анри Ризенера [6]. Ввиду недостатка времени приходилось выбирать из того, что находилось под рукой, однако Индия была в прекрасных отношениях с мистером Шератоном и не сомневалась: мастер предоставит ей все, что имеет, а покупателям, заказавшим вещи, соврет, что доставка запаздывает…

Накануне прибыл специалист по итальянскому стеклу и привез с собой бесценное сокровище: огромное венецианское зеркало голубого стекла. А еще – алебастровую каминную полку, которую установят тотчас же, как закончат обивать стены гостиной шелками.

А также Индия умудрилась уговорить лорда Пендлтона, живущего в соседнем графстве, отпустить на время своего садовника-кудесника. (Пендлтон по сей день был сердечно благодарен Ксенобии за свое счастливое отцовство, хотя она и не принимала в рождении ребенка непосредственного участия.)

В открытые окна доносились голоса людей, работающих в саду. Лужайки были уже прополоты, аккуратно выкошены и сгодились бы теперь даже для игры в теннис. Разросшиеся клумбы также пропололи и вскопали, и они выглядели уже вполне презентабельно, хотя цветы еще предстояло посадить.

Когда вечером Торн спрыгнул с подножки своего экипажа, Индия чинно поджидала его в гостиной, а не стояла, уцепившись за косяк, словно лунатик, как в прошлый раз. Она даже успела выкупаться и надеть чистое платье, на котором не было ни единого пятнышка побелки или краски.

Но как только Торн широкими шагами вошел в гостиную, Индия поняла: что-то не так. Все тело его словно трепетало от сдерживаемых эмоций. Она попыталась было присесть в реверансе, однако Торн склонился к ней и поцеловал в губы. Братским поцелуем. Правда, у Индии никогда не было брата, но она почему-то знала, что именно так брат целует свою сестрицу…

– У нас мало времени, Индия, – сказал он вместо приветствия. – Покажи мне полы, выложенные плитками чистого золота, и я поеду.

– Но ты же не можешь просто пробежать по дому и уехать!

– Еще как могу.

Индия пожала плечами:

– Фред собирается сервировать здесь обед, присланный из гостиницы. Может, это заставит тебя передумать? А начнем мы экскурсию с бального зала. Он просто загляденье!

Индия выразилась весьма скромно. Стены зала для танцев, тщательно оштукатуренные, были выкрашены в бледно-розовый цвет, а лепнина сияла девственной белизной. Роскошные подсвечники красовались на стенах, снабженные бледно-зелеными стеклянными подвесками в тон изящным стульям, стоящим вдоль стен. По мнению Индии, это было само совершенство.