class="p1">— Да, представь себе!

— А младшенького, значит, оставляешь ходить за братом?

— Я не могу быть во всех местах одновременно.

— Притащил, значит, сначала сына-инвалида сюда, а потом вдруг пошел работать.

— Ну вы же, черт возьми, ноете постоянно, что я денег должен.

— Ну-ну, не прибедняйся, Морис. Долг у тебя уже много месяцев. И где, кстати, наша доля от оплаты постояльца?

— Какая доля?

— Он же в конце недели должен был заплатить.

— Я этим занимаюсь.

— Слушай внимательно, Морис…

Жан, судя по всему, тоже там.

— Мы тебе дали два дня… чтобы ты сам к нам пришел.

— Зачем?

— Этот твой второй сын… Брайана мы еще готовы были терпеть. Но…

— И куда деваться моему Люсьену?

— Ты помнишь, что мы на это сказали. И все равно привез его сюда.

Я приоткрываю дверь. Генри и Жан стоят ко мне спиной. Па наворачивает круги в одних трусах и шкрябает ногтями себе по рукам, будто у него татуировки чешутся.

— Но это всего на пару дней, — пытается он снизить накал. — А потом Люсьен уедет.

— Не ври.

Па распахивает глаза так широко, что они чуть ли не вываливаются из глазниц.

— Я не вру!

— Он тут, черт бы все побрал, на целый месяц.

Повисла тишина.

— Это, это… не так.

— Не так?

— Максимум неделя.

— А кровать, конечно, все еще перепродаешь?

— Люсьен в ней пока что полежит. Но на продажу я ее уже выставил.

— Ну что ж, тогда я ее покупаю. Сколько ты за нее хочешь?

— Не получится, — па сомневается, — ее уже купили.

— Врешь, — выплюнул Генри ему в лицо. Удар в плечо прилетает па так неожиданно, что он врезается головой в дверцу шкафа. Жан тянет Генри за руку назад.

— У тебя есть неделя, Морис.

— На что?

— Закрыть долги.

— Всего неделя?

— И отдать нашу долю от аренды трейлера. Раз ты так много работаешь, как утверждаешь, это будет несложно.

— А иначе что?

— Сам увидишь.

Па со всей силы ударяет себя в грудь.

— Ничего вы мне сделать не сможете.

— Ты нас слышал, Морис.

Они разворачиваются и выходят. Когда они уходят, замечает меня только Жан.

— Десять дней! — кричит им вслед па. — Дайте мне десять дней.

Как только они уходят, он бросается одеваться.

— Ты куда? — спрашиваю я.

— Работать.

— У тебя есть работа?

— И ты туда же?

Па ощупывает голову, проверяя, не пошла ли кровь.

— Что Жан и Генри с тобой сделают?

— Ничего, конечно. Люди, которым от тебя что-то нужно, только и могут, что угрожать. Могут сделать больно, и только. А иначе они своих бабок не увидят.

— А почему ты просто не заплатишь аренду?

— Перестань, Брай. Как они узнали, что твой брат тут на месяц?

Я замешкался всего на пару секунд, прежде чем без тени сомнения ответить:

— Я не знаю.

— От кого еще они могли это узнать?

Он прожег меня глазами.

— Эмиль, — выпалил я.

— Съемщик?

— Ну, может быть.

— А ты что об этом знаешь?

— Он меня спрашивал.

— К чер-тям со-ба-чьим.

Звучит это так, будто по склону катится сорвавшийся булыжник. Он влетает в тапки, достает ключи из кармана штанов.

— Ты куда?

— Ра-бо-тать.

23

— Можно у вас телефон одолжить?

— Ну, — замялся Эмиль, удивленный моим внезапным появлением в его трейлере. — Для начала я бы хотел, чтобы ты подождал, пока я скажу «можно войти».

— Ладно, — отвечаю я. — Но можно?

— Что-то случилось?

— Нет.

Всю грязную посуду он помыл и убрал. Алюминиевая столешница сияет, я ее такой еще никогда не видел.

— Налить тебе чего-нибудь попить?

Он жестом приглашает меня сесть.

— У меня, в общем-то, только кофе.

— Не нужно, — отказываюсь я, надеясь, что этим отказом я как бы сделал шаг навстречу. — Можно мне позвонить?

— Знаешь, это, конечно, не мое дело, но я все равно спрошу: а зачем тебе надо позвонить?

— Девушка.

— Девушка? — Он подтолкнул ко мне телефон. — Ну тогда заодно и проверишь, работает ли он. Или никто не берет трубку, потому что это я им звоню.

Аппарат весит не больше пульта от телевизора. Я посмотрел Эмилю прямо в глаза:

— А вы не выйдете?

На лице у него снова появляется та самая улыбочка.

— Конечно.

Он оглядывается вокруг, проверяя, не оставил ли он чего-нибудь, что мне видеть не следует, и берет ключи от машины и сборник кроссвордов.

— Я тогда в машине подожду.

— Да я не так долго.

— Не торопись.

Я набираю номер интерната. Случайно я жму на какую-то не ту кнопку, и на экране появляется список сообщений. Все адресованы Луизе. Последнее состоит из одинокого вопросительного знака. Отправлено вчера поздно вечером. В предыдущем сообщении тоже только вопросительный знак, оно отправлено на пару минут раньше. А над ним еще сообщение, в котором написано: Позвони мне, пожалуйста. Э.

Чем дальше я читаю, тем длиннее сообщения.

Я знаю, что не имею права, но я беспокоюсь.

Рыбки пристально следят за мной из аквариума своими глазками-бусинками.

Дай мне всего один шанс извиниться. Не наказывай меня так. Э.

Ни одного ответа.

Можешь меня ненавидеть. Но дай мне шанс позаботиться о тебе. Пожалуйста, позволь мне. Э.

Дверь трейлера неожиданно открывается.

— Получается?

От испуга я роняю телефон на колени.

— Там занято.

Эмиль вытирает у порога ноги.

— Подождите! Не входите. Я еще раз попробую.

К счастью, он разворачивается и выходит.

Я снова набираю номер. «Я дядя Селмы, — повторяю я про себя. — Я хотел бы побеседовать с Селмой. Я ее дядя». В трубке раздается два гудка, кажется, что у меня сердце сейчас выпрыгнет из груди.

— Медицинский центр Святого Франциска, Эсме Дежардин у телефона.

— Здравствуйте, — прошептал я.

— Простите?

— Я звоню Селме.

— Извините, я не расслышала ваше имя.

— Я ее дядя. Можно с Селмой поговорить? — я стараюсь говорить громче и ворчливей, как дядя, у которого нет времени и которому надо только быстро что-то спросить.

— Назовитесь еще раз, пожалуйста.

— Эмиль, — выпалил я первое, что пришло мне в голову.

— А фамилия?

— Это и есть моя фамилия.

— Вот как… А как мне записать имя?

— Она живет на втором этаже, — не даю я ей договорить.

— Да-да, я знаю Селму, но прежде, чем соединить вас с ней, мне нужно записать ваши имя и фамилию.

— Морис Эмиль.

К счастью, она не заметила моего замешательства.

— Морис Эмиль. Минутку, я переведу вас в режим ожидания.

Пип… пип… Получилось. «Селма, это я», — тренируюсь я. И тут слышу где-то очень близко странное шуршание. Я оглядываю трейлер.

— Алло? — спрашиваю я. В ответ раздается эхо. Пип… пип… Может, кто-то хочет подслушать, что я буду говорить,