есть что-то завораживающее в этом проведении людей сквозь свою тень и срезании всего лишнего, чтобы обнажить… Подождите, это рога? У человека — рога?

Лютый мотает головой: нет, померещилось. Хотя эти трое, конечно, те еще козлы; здорово, что можно устроить им встряску!

И все-таки куда больше по душе пить чай. А сможет ли он теперь без страха ездить на любимые заказы?..

Скрипнув зубами, Лютый вышвыривает людей обратно и выныривает сам.

Тори в порядке, если не считать пульсирующего страха: вжалась в стул, закрылась сумкой. Рыжий главарь валяется без сознания, его прихвостни, толком не придя в себя, шарят в поисках ножей. Вот упрямые!

— Валим! — командует Лютый. И сглатывает накатившую тошноту: не сейчас, не время.

Выведенная из строя шайка не пытается догонять — но Лютый не позволяет себе ни секунды передышки. Сначала надо выбраться из квартала заброшек, и вот тогда… Тори, к ее чести, почти не отстает, даром что ноги не такие длинные; сопит рядом и придерживает бьющую по боку сумку.

Среди людей они переходят на шаг, восстанавливают дыхание, нервно оглядываясь: никто не преследует? А в паре домов от метро у Лютого темнеет в глазах — чего ждал, протаскивая через тень сразу троих?

Ноги подкашиваются, горло будто стиснули крепкой рукой, никак не вдохнуть, и в ушах шумит почти водопадом. Сейчас как в обморок хлопнется — вот весело будет!

— Ты в порядке? — Тори касается плеча.

— Мне бы присесть, — тяжело сглатывает Лютый, — или даже прилечь. Не видишь, случайно, кафе?

Оглядевшись, Тори кивает:

— Пойдем. Можешь опереться на меня.

В кафе Лютый падает на диванчик; отказывается от скорой, лежит, пока не стихает шум в ушах и не разжимается горло. Потом аккуратно садится и виновато улыбается взволнованной работнице:

— У вас не будет какао или сладкого чая? Само собой, я заплачу.

Тори тоже берет какао; пока ждет заказ — напряженно наблюдает за прохожими. Лютый и сам не может отделаться от мысли, что их вот-вот поймают, схватят прямо здесь и никто не заступится, не крикнет полицию… Нет, наверное, те люди не настолько дураки, чтобы нападать при посторонних. Значит, можно дышать спокойно.

«Ха-ха» три раза.

За какао Тори признается:

— Когда нас схватили и повели… Я все ждала, что ты скажешь: «Это проверка, поздравляю, ты прошла!» Извини, что я там ничего… никак…

— Ты держалась молодцом, — улыбается Лютый, — а это главное. — И, почувствовав вибрацию в кармане, вспоминает: обещал написать Санне.

«Ну чего?»

«Эй, все ок?»

«Где вы там?»

«Что происходит?»

И пять пропущенных вдобавок.

«Все НЕ нормально, — пишет Лютый. — Но мы живы. Вернусь и расскажу».

— Кто эти люди? — хмурится Тори. — Кому, блин, приспичило нас поймать?

Лютый пожимает плечами.

Хорошо, что Тори была не одна. Хорошо, что он начинал обучаться пожиранию. А то лежали бы на полу заброшки со вспоротыми животами — и, возможно, никакая бы регенерация их не спасла.

Сейчас они выйдут на улицу, крепко держась за руки, доедут до офиса — и окажутся в безопасности. Но вначале надо допить какао, целых полчашки. Очень вкусное какао делают в этом кафе.

Чашка расплывается перед глазами, и Лютый, уткнувшись в ладони, беззвучно плачет.

Алый привет из прошлого

В агентство Крис как самый выспавшийся прибегает первым. Включает свет, греет чайник, делает какао на воде — гадость, но здорово отвлекает, особенно если отхлебнуть полкружки, обжечь язык и вывалиться на улицу глотать холодный воздух. Тогда совсем не до мыслей о собрании.

Хотя кому он врет? Прибежал первым не потому, что выспался: полночи воображал, из-за чего объявили сбор. Санна не стала объяснять: «Приходи, там расскажу», — и теперь Крис прыгает на крыльце, высматривая ее синюю куртку.

Но вместо Санны приходит Вик — с сигаретой во рту, хмурый и зубастый настолько, что Крис не решается сказать даже «привет», молча кивает. Вик, впрочем, цедит, выдыхая дым:

— Говорят, на заказе что-то случилось. Лютого и Тори чуть не убили.

— В смысле «чуть не убили»?!

Какой дурак будет вызывать хтоней, чтобы их убить? Или, может, не дурак, а маньяк? Кто-нибудь из тех, кому существование хтоней спать спокойно не дает…

— Вот и узнаем. — Вик выбрасывает окурок. — А пока я за кофе, иначе не успокоюсь. Тебе взять?

— Капучино, — просит Крис. — Деньги переведу.

Отмахнувшись, Вик уходит в сторону кофейни, а Крис прячется в офис — греться и допивать какао. Футболка мерзко пахнет дымом: неудивительно, стоял рядом с Виком. А ведь за четыре года ни разу не видел его с сигаретой, с чего он вдруг?..

Впрочем, сегодня Крис бы и сам закурил.

Вик возвращается с кофе, и вскоре приходит Санна, но от вопросов отмахивается: «Потерпите, я не буду повторять тысячу раз». Крис в ожидании шатается по офису и разглядывает приходящих работников.

Вот этот мужчина с белыми волосами и в желтых очках — Гор, создатель агентства. Неудивительно, что с ним здоровается каждый, кто его видит! И футболка у него самая подходящая: «Безумно можно быть первым».

А вот девушку с тату-подсолнухом на шее Крис не знает; и стеснительного мальчишку, который по стеночке проскальзывает мимо остальных, — тоже. Интересно, а как давно они работают, какие заказы любят, дружат ли с коллегами? Пообщаться бы!.. Но явно не сейчас: не самое подходящее время.

Наконец все собираются в комнате отдыха: кто-то сидит за столом, кто-то — на столе, а кто-то полулежит в кресле, даже так оставаясь сосредоточенным. Последними приходят Лютый и Тори, сжимая руки друг друга; Вик запихивает их на подоконник, демонстративно заслоняет спиной и прищуривается: «Попробуйте хоть взглянуть — сожру».

Санна выходит в центр комнаты и откашливается.

— Вчера у нас произошло ЧП. Два работника отправились на заказ с чаепитием…

Она пересказывает случившееся, и Крис, сидящий на углу стола, холодеет. Это что же, кто угодно может позвать хтонь якобы на чаепитие, а потом заставить показать хтонический облик, замучить опытами и даже убить?..

— У этой шайки были черные толстовки с красными цветами, — подает голос Лютый. — Мне кажется, это неслучайно.

Черные толстовки с красными цветами? Черт. Черт-черт-черт.

Сбежал семь лет назад, думал, что никогда не столкнется, — и вдруг настигло, подобралось, аж мутит от ужаса.

Об этом нельзя молчать, правда? Если… если хоть чем-то поможет…

Как же душно — наверняка потому, что комната битком набита.

— Я знаю, кто эти люди.

К нему поворачиваются два десятка горящих глаз, и Крис, поборов желание вжаться в стол, продолжает:

— У меня родители были из