— Может, рассказать полиции, как вы на заказ ездили? — предлагает Крис.

— У нас нет доказательств, — бурчит Лютый, все еще не отходя от Вика. — Мы скажем одно, они — другое… — Он вздыхает. — Повязать бы всех сразу или хоть самых борзых и активных.

— Что-нибудь придумаем, — обещает Вик. Лютый, кивнув, утыкается ему в плечо: кажется, от усталости и нервов его совсем не держат ноги.

В конце концов совместными усилиями они придумывают план — не идеальный, даже по-своему опасный. Но если сработает, то как минимум самые активные сектанты окажутся за решеткой.

Крис провожает до метро заметно успокоившуюся Тори и нервно стреляющего глазами Лютого. Последний, прощаясь, обнимает:

— Умоляю, будьте осторожны.

— Обязательно, — обещает Крис.

В ожидании поезда он вертит в ухе сережку-кольцо. Интересно, колдовство Гора уже развеялось? Вот бы оно помогло завтра!

Перед сном Крис напивается успокоительного, но все равно полночи ворочается. Вместо сна в голову лезут воспоминания: как родители морили голодом и били ремнем по рукам — правда, несильно, чтобы не оставалось синяков; как переодеваться на физкультуру приходилось в дальнем углу раздевалки, чтобы никто не увидел кровавых полос ниже пояса; как хотелось написать заявление, но казалось, что ему, мальчишке, никто не поверит.

Или как в гости к родителям приходил кто-то из сектантов — мужчина или женщина, улыбающийся или хмурый, неизменно в черной толстовке с алым цветком. Они угощали Криса конфетами, иногда приносили игрушки или даже книги; спрашивали: «Наш будет?» — и родители кивали: «Наш, наш». Потом все уходили на кухню, а Крису велели не высовываться из комнаты. Но он подслушивал у двери: о том, что очередное обращение осталось без ответа, надо собираться на митинг, ведь хтони совсем обнаглели, не стесняются открыто называть себя хтонями!

Неужели сейчас эти разговоры, обращения и митинги превратились в убийства? А если план не сработает, чего ждать от этих безумцев?

Сердце скачет как бешеное. Крис повторяет, то заворачиваясь в одеяло, то откидывая его на другой конец кровати: «Все будет хорошо». Верится в это с трудом.

К утру он кое-как задремывает, но по звонку будильника подскакивает как ужаленный. Заливает в себя полкружки чая: от страха крутит живот, какая тут еда, — одевается и выходит из дома. Примчится намного раньше, но плевать: лучше погуляет там, чем будет умирать от ужаса в пустой квартире.

Лия тоже приезжает заранее. Макияж у нее что надо: ярко-красные тени, стрелки чуть не до висков, черная помада. Настоящее чудовище.

— Тоже не спалось? — понимающе кивает она.

— Полночи ворочался, — признается Крис, поправляя воротник куртки. — Пойдем? Чего топтаться.

Сектанты собираются в одной из заброшек, вроде бы в той самой, куда ездили Лютый и Тори. Вот пришибло бы этих ненормальных обрушившейся стеной — насколько было бы проще!

— Значит, как договаривались? — повторяет Крис, снова вертя сережку. — Ты ждешь среди жилых домов, подходишь минут через десять. Санна вызовет полицию, а мы тем временем…

Спокойная как танк Лия касается плеча:

— Все будет нормально. Не трясись.

Ах, было бы это в его власти!

Они расстаются за углом ближайшего жилого дома. Лия затаивается в тени, Крис уходит к заброшке, нарочно вздрагивая и оглядываясь.

То ли родители сообщили, то ли сектанты заметили в окно, но его ждут трое в черных толстовках. Один из них — рыжий мужик лет сорока, о котором говорили Тори и Лютый; двое других — женщина чуть младше и мальчишка, которому не дашь и восемнадцати. Неужели в секту начали брать детей?

— Зачем ты пришел? — холодно спрашивает мужик. У него подергивается глаз и мелко вздрагивает левая рука — последствия пожирания?

— Родители посоветовали, — бормочет Крис, смиренно сцепляя пальцы в замок. — Я много раз сталкивался с хтонями и понял, что им не место среди людей.

Заметно смягчившись, мужик сжимает плечо:

— Пойдем внутрь, поговорим. Чудовища действительно не должны жить рядом с людьми.

— Только, — Крис понижает голос до шепота, — мне показалось, за мной следят. Я не знаю, хтонь ли это, но…

— Не бойся: сюда не войдет незамеченной ни одна хтонь.

Послушный жесту, Крис переступает обветшалый порог и хмыкает: а им и не надо оставаться незамеченными.

База у сектантов на втором этаже, и подниматься туда приходится по разрушенной лестнице, стараясь не угодить ногой в провал вместо ступеньки. И хочется сектантам ютиться здесь! Почему бы не арендовать офис или хотя бы квартиру? В любом случае удобнее и теплее. Нет денег? Или там хтоней не поубиваешь?

Когда Федор — так представляется рыжий мужик — заводит в комнату, Крис закусывает губу. Вот так толпа: человек десять, не меньше! А если по заброшке еще сектанты бродят? Справятся ли они с Лией?

«Не дергайся, — обрывает внутренний голос. — Сейчас надо потянуть время, а что будет, то будет». Может, волею колдовства Гора…

К счастью, сектанты заваливают вопросами о родителях, о столкновениях с хтонями, о том, чем он может быть полезен, а Крис врет, стараясь ничем не выдать волнения. Нападали ли на него? Да, пару раз приходилось отбиваться. Видел ли истинные облики? Всего однажды, и то краем глаза. Чем будет помогать? Он занимается фехтованием, так что может таскать тяжести, готовить и шить тоже умеет и вообще возьмется за все, что предложат.

Только о родителях он говорит правду: Федор наверняка знает каждого из сектантов и сразу поймает на лжи.

А потом раздаются долгожданные топот и крик:

— Там хтонь! У нее зубы — во! Щас как сожрет!

«Эта — не сожрет», — усмехается Крис. Вик признался, что не сдержится и всех порвет, а у Лии нервы крепче, она только напугает — потому и пошла.

А вслух Крис ужасается, изображая истерику:

— Я говорил, за мной следили! Они на меня охотятся!

— Успокойся, — Федор с непроницаемым лицом опускает руку на плечо, — мы своих не бросаем.

Кивнув остальным, он вытаскивает нож и выходит из комнаты. Крис, конечно, спешит следом, украдкой отписываясь Санне: «Вызывай». И мысленно скрещивает пальцы: хоть бы все обошлось малой кровью!

За все время работы Крис ни разу не видел Лию в хтоническом облике, поэтому на пороге застывает безо всякого притворства. А она крута! Огромная белоснежная волчица, в распахнутой пасти два ряда зубов — такую попробуй не испугайся. Даже поджилки трясутся и в животе холодеет: вдруг и правда сожрет всех-всех, не деля на своих и чужих?

— Что тебе надо, тварь? — выходит вперед Федор. В нем полыхает желание защитить остальных — как в Вике,