Кроме того, я полностью доверял Ари, а она доверяла мне. Именно это является залогом любой близкой дружбы. Я был уверен в этом, потому что Ари готова была поддержать все мои безумные планы. Как, например, в тот раз, когда она помогла уговорить остальных наших друзей проникнуть на секретную эльфийскую базу, чтобы спасти моего отца, хотя мы почти не тренировались и понятия не имели, с каким противником можем столкнуться. Или вот несколько недель назад был менее значимый случай, когда я предложил сбежать с урока истории политической теории гномов, чтобы пойти за мороженым. И вместо того чтобы отговорить меня, её лицо засияло от возбуждения. В тот день мы очень весело провели время, поедая мороженое, а затем гуляя по оранжерее Гарфилд-парка (настоящий рай для любителей деревьев). В наказание за пропуск занятий нам пришлось три дня работать в туннелях (в Подземелье был запущен масштабный проект по расширению, одной из целей которого было помочь освободить место для новых союзников с МУМов).

– Ладно, Камешек, – сказал я, поворачиваясь к нему лицом. Он выглядел так, словно всё ещё не мог прийти в себя от вида того, как я запихивал его какашки в карманы. – Нам пора идти. Тебе будет нормально здесь? Двери больше не будут запирать.

– УТВЕРДИТЕЛЬНО.

– Здесь тебе ничего не угрожает, – сказал я. – Я зайду к тебе попозже вечером. Но после этого я, возможно, ненадолго уеду. А тебе предстоят ежедневные встречи с комитетом по МУМам, который оценит твою верность и всё в этом духе. Но на этих встречах всегда будет присутствовать мой очень хороший друг Иган. Он обещал мне.

– ИГАН НЕДОБРОСОВЕСТНЫЙ?

– Вовсе нет, – заверил я его. – Ты мне доверяешь, да? – Камешек кивнул. – Хорошо. Что ж, ты доверяешь мне, а я доверяю Игану, а значит, ты тоже можешь ему доверять.

Камешек колебался.

– Всё в порядке, – вмешалась Ари. – Иган – самый приятный человек из всех, кого я знаю. Я доверяю ему больше, чем кому-либо в мире. Даже больше, чем Грегу!

Я попытался сделать вид, что ничуть не обиделся. Камешек выглядел ошеломлённым, как будто я был святым покровителем честности и не могло быть никого честнее меня. Что, конечно же, было неправдой. На самом деле Иган был, пожалуй, самым благородным человеком, которого я когда-либо встречал.

– Я вернусь вечером, чтобы попрощаться, – сказал я.

Камешек кивнул и взял белую глыбу известняка из огромной кучи в углу. Он с хрустом вгрызся в него зубами, откусив огромный крошащийся кусок. Несмотря на то что известняк часто называли самым мягким камнем в мире, и поэтому он был самой распространённой пищей скальных троллей, мои собственные зубы заболели просто от вида того, как Камешек спокойно жевал его, будто хлеб.

– Это вкусно? – полюбопытствовал я.

Камешек пожал плечами.

– СИЛИКАТНЫЙ ИЗВЕСТНЯК ПРИЕМЛЕМЫЙ.

– Что ж, посмотрим, смогу ли я обменять эти бриллианты на золото для тебя, – сказал я с порога.

Камешек скептически посмотрел на меня, словно сомневаясь, что кто-то может променять самый вкусный металл на горсть тролльих испражнений. Но он пожал плечами и кивнул.

Мы с Ари помахали ему на прощание и вышли в коридор. Вооружённый охранник закрыл за нами дверь, но не запер её. Он посмотрел на меня так, словно был дежурным полицейским, а я только что снял с него бронежилет.

Как только мы немного прошли по коридору, Ари схватила меня за руку и остановила.

– Так в чём дело? – прошептала она. – Что это за чушь насчёт того, чтобы уехать на время? И зачем ты взял эти бриллианты? Гномы не заботятся о материальном богатстве. Кроме того, это только вопрос времени, когда этот материал будет необходим исключительно для создания оружия.

– Хорошие вопросы, – сказал я. – Я скоро всё объясню. Собери наших: встретимся на Арене ровно через десять минут. Нельзя тратить впустую ни секунды.

В которой выясняется, что самые лучшие куски индейки, конечно же, лежат на дне

– Я горжусь тобой, Грег, – сказал мой отец, когда всего через несколько минут после расставания с Ари я сел напротив него за наш маленький обеденный стол.

Вернувшись домой, я увидел на столе кучу угощений: килограмм жареных рёбрышек, тушёный бычий хвост с хрустящим луком и яблочно-говяжьим соусом, жареные свиные уши с острым горчичным соусом, жареные свиные щёки с утиным соусом и морковью. И как бы я ни торопился встретиться с друзьями (я действительно зашёл только перекусить и захватить свой старый рюкзак), было трудно отказаться от быстрого ужина с отцом. Особенно после того, как он на мгновение пришёл в себя. Кроме того, он явно немало потрудился, готовя всю эту еду. Он по-прежнему был потрясающим поваром. Хоть на это не повлияли эльфийский яд и/или противоядие.

Я решил, что могу позволить себе быстренько поесть и опоздать на арену максимум на несколько минут.

– Ты противостоял Совету, отстаивал то, во что веришь, – продолжал он. – Признак настоящего Пузельбума.

– Спасибо, пап, – ответил я, боясь сказать что-то ещё, чтобы не вызвать очередной странный приступ бессвязных советов.

Он кивнул и сунул в рот горсть хрустящих поросячьих ушей. Некоторое время мы ели молча.

Мне отчаянно хотелось поговорить с ним по душам, спросить его настоящего совета. Было ли то, что я собирался сделать, правильным? Скорее всего, это предприятие будет опасным, плохо спланированным и снова поставит под угрозу жизни моих друзей. Стоит ли оно того? В тот момент я просто хотел, чтобы мой отец стал прежним, – тем, к кому я мог бы обратиться за советом.

«Вот тебе и ответ, Грегдруль, – раздался голос Кровопийцы из-под моей кровати. – Тебе известен единственный способ, которым можно его вернуть. Вместе мы сможем заставить эльфов всё исправить».

Конечно же, мой топор был прав. Ответ на вопрос был прямо передо мной. Именно желание помочь отцу заставляло меня ломать голову, строя всевозможные планы. Всё, чего я желал больше всего, – это чтобы он вернулся к нормальной жизни. И благодаря моим планам (какими бы опасными они ни были) это может стать возможным. Ради этого я готов был рискнуть жизнью и здоровьем, и даже вызвать гнев, который наверняка обрушит на меня Совет после того, как я в очередной раз проигнорирую их приказы.

Когда я сидел и смотрел на отца, боясь заговорить с ним, какая-то часть меня чувствовала себя виноватой и неблагодарной. Всего несколько месяцев назад я думал, что больше никогда его не увижу. Вернуть его, даже в таком странном состоянии, было всё же лучше, чем навсегда потерять отца, как Эдвин. И несмотря на то что думали все остальные о Локьене Алдароне, я знал, что Эдвин боготворил его. Он отказывался видеть в нём что-то плохое.

«Не пори чушь, Грегдруль, – ворвался в мои мысли Кровопийца. – То, что там думает этот твой дружок, больше не имеет значения. Позволь мне напомнить тебе, что именно из-за Локьена твой отец превратился в жалкое подобие гнома. Разве иметь рядом с собой такую его версию не хуже, чем потерять его навсегда? Отец Эдвина, может быть, и умер, но, по крайней мере, воспоминания сына о нём остались незапятнанными. В то время как ты должен ежедневно наблюдать, что сейчас представляет собой Тревор. Нет, даже не думай о том, чтобы изменить план. Мы должны добраться до Нового Орлеана и захватить того эльфа-выскочку, а остальных покромсать. Эльфы должны либо исправить последствия, либо заплатить за то, что они натворили».