— Уборщица здесь умерла не своей смертью. Иначе я бы прибил за такую работу. Мало того, нас в полуподвал отослали.

— Весело будет.

— Коллеги, чем займёмся?

— Работой? Уборкой?

Спецы тихонько разбирали угол, организовывая себе под спортзал местечко. Они уже прикрутили турник невесть где, раздобыв необходимый инвентарь. Зачем их с нами поселили — не знаю. К двум часам приехал Горчаков с Щербаковым, старшим опером его же отдела. С порога сообщил, что он с нами, и в связи с этим у него отпуск. И я его понимаю, документов пока (!) Никаких. Одно печалит — начальство рядом.

К двум часам к зданию подкатил мой бюджет лет за триста, а именно санкционный Майбах. Водитель скоренько оббежал и раскрыл дверь. Из недр вышел поп. Ну или какой чин он там имеет? У дверей важно запалил кадило и, читая под нос (надеюсь молитвы, а не ругательства), вплыл в здание. Судя по окружности его рясы, святой дух был очень калорийный или грешники — вкусные.

— Народ, к нам духовенство?

— Кого изгонять?

— Нас.

— Я с удовольствием изгонюсь их этого здания.

— Я бы тоже, — протянули хором.

Глава 16

Уборка продолжалась. Горы мусора были нещадно свалены в пакеты и выставлены в коридор. Мыть было нечем, поэтому из машины были принесены тряпки. Мы смахнули пыль и выдрали заклеенные окна. Нужно же проветрить? Нужно! А так видимость рабочей деятельности присутствует? Присутствует! Так что начальство видело снующих сотрудников из кабинета в кабинет. Время близилось к шести, когда из коридора послышалось заунывное мычание. Мычали басом, с каждым шагом приближаясь, постепенно складывались в слова. Через минуту Анубис начал чихать постепенно, наращивая скорость чиха в геометрической прогрессии. Хорошо, что короновирус закончился, а то чихал он на нас — можно было прировнять к покушению на убийство из пулемета.

— Влад, у тебя на ладан аллергия?

— Раньше, апчхи! Не, апчхи-апчхи…

— Мы поняли. Раньше этого не было.

— Апчхи! — cогласно чихнул Стражников.

Эпидемию чиха подхватил командир спецов.

— Бл…, апчхи, что там за трава? Апчхи! Он нас решил выселить? А-А-апчхи!

Под аккомпанемент чихания в дверь все-таки вплыл поп. Боком, со второй попытки. Действие было бы менее забавным, если бы мы полчаса назад не выносили столы в коридор, а потом обратно. При этом два не маленьких спецназовца входили и выходили свободно. Позолоченное кадило чадило серым дымом, отдаленно напоминая ладан. Вторая рука веником расплескивала воду во все стороны света.

— …Избавь меня от проклятий, пусть не принесут они мне страданий и болезней. Я обещаю, что не стану служить я дьявол, избавлюсь от зависти, лжи и злобы, прощу всех своих врагов. Прошу тебя, Господи, очистить мою душу и мое жилье.

Народ завис на своем месте, даже чих замолк.

— Помоги мне предстать в час Страшного суда пред тобой в чистоте и непорочности.

— Апчхи, — а, нет, остановить Анубиса было невозможно, хотя он уже стоял напротив окна. От святой воды оставались разводы на пыльном полу. Поп все не унимался:

— Только Бог — единственная моя защита, отныне и навеки. А-а-аминь.

Кто-то перекрестился, кто-то просто отвернулся. Ну не вызывал этот поп ничего кроме брезгливости. Есть ведь нормальные? Хотя такие только внизу остаются, наверх их не тянет, власть не интересует. Эх, отвернулась.

— Аз вам воздам! — вопиет глас пророчески.

Стены под фресками,

Молят о тлении.

Верует память в кровавое счастье,

Призрачной власти,

Кликушества бесного.

Это было сделано целенаправленно, но очень тихо. Кощей же сказал — учиться, вот я и учусь!

— Аккуратнее проклинай, не нужно чтобы кощеичи учуяли.

— Не учуют.

— Апчхи!

Слишком громко, в ухо ж чихнул.

— Да выйди на улицу. Звягин, ты тоже. А мы пока проветрим!

— Чадо, не дело это святой ладан выветривать!

— Аллергия не разбирает, святой он или нет. Идите с миром.

— Что ты такое говоришь? — казалось, поп еще больше раздулся от возмущения.

— Я атеист.

— Будешь гореть в гиене…

— Прошу покинуть кабинет и оставить свои проповеди для тех, кто их хочет услышать. Всего хорошего.

Попа вынесло из кабинета, но его возмущённые возгласы еще какое-то время были слышны в конце коридора.

Мы продолжали заниматься своими делами. Часы ползли со скоростью улитки. Социальные сети были проверены, чаи разогнаны, а кабинет приведён в более ли менее пристойный вид. Кажется, что нам всем должны на работе давать премию, что никого не пристрелили и сами не застрелились. Низкий старт приняли за полчаса до заветной цифры. И сколько раз я убеждалась, что нужно делать вид в занятости до самой последней минуты рабочего дня.

— Выручайте!

От наших взглядов дежурный попятился.

— Никого же нет. Половина в больнице, половина дома.

— Что там?

— Убийство, в области…

Кажется дежурный побледнел еще больше. Объясню, опера, эксперт и следователь едут в обязательном порядке.

— Подозреваемые есть?

— Нет. Спецназ едет домой.

Талдомский район Подмосковья, убийство шестнадцатилетней девочки — кажется, в новостях что-то такое было. Под ногтями погибшей Анубис обнаружил следы одежды и человеческой кожи. Это говорило о том, что жертва оказывала сильное сопротивление. Смерть, предположительно, наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы.

— Выяснили, кто она?

— Алина Смирнова. Родители уже едут.

Анубис подошел ко мне, снимая перчатки и кидая их в пакетик, убирая в карман.

— Жертва была не первая, читал о нераскрытых делах. В марте 2011-го в Мытищах пропала 16-летняя Виктория Теслову. Оперативники тогда выяснили, что она направлялась в Москву к репетитору по математике, однако так и не села в автобус. Нашли ее только спустя месяц в этом районе. Экспертиза показала, что смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы. Изнасилования не было. Так же материал под ногтями, следы чужой одежды. Преступление сразу связали с профессиональной деятельностью ее отца — топ-менеджера компании "Нукойл". Также высказывалось предположение, что Викторию могли убить из ревности или в результате бытового конфликта. Следователи проверили все машины, которые проезжали мимо дома Теслова в тот день. Однако доказать причастность кого-либо из водителей так и не удалось. Следствие еще ведётся, — на последних словах Бог египетского подземного царства широко улыбнулся и ушел к машине.

Оформила три протокола, мы всех погрузили и поехали обратно. Это кажется, что следователь бегает, допрашивает. Мы пишем отчеты, обычно два-три тома. Отчет о придуманной работе — сам себе нарезал, сам и выполняй. Здесь правда не мне корячиться. Утром все сдам и пусть назначенный исполняет.

Обратная дорога заняла в разы меньше времени. Написанное сдала, и решила ехать домой. Спешу и падаю — у моей машины стоял