Когда туман осел, я осознал, что боль прошла. Я плавал в глубине реки. Вода больше не казалась мне холодной, но она была очень мутной, поэтому я почти ничего не видел. Я также осознавал, что Кэтрин по-прежнему сжимает мою руку, но потом эта хватка ослабла.

Он опять сделал паузу, потом горестно посмотрел на меня.

– Тогда я и осознал, что могу без всяких проблем дышать под водой. – Его лицо омрачило воспоминание о пережитой боли. Я потянулась к нему в тщетной попытке утешить.

– Тебе нет нужды рассказывать мне все детали, – прошептала я.

– Нет, дело в том, что тебе легче будет нас понять, если я ничего не пропущу. – Я чувствовала, как он берет себя в руки, чтобы продолжить.

– Я знал, что что-то не так, ужасно не так. Мы не сумели подняться по лестнице, посему, надо полагать, я был трупом, болтающимся в воде, но я чувствовал себя… совершенно нормально. Вокруг меня вихрилась вода, рядом со мной была Кэтрин, и я увидел выражение паники на ее лице, когда мы оказались рядом в илистой воде. Я нащупал ее руку, затем оттолкнулся ногами, чтобы проверить, можем ли мы выбраться на поверхность. Когда наши головы оказались снаружи, я не испытал ни облегчения, ни чувства освобождения. Мы не выкашливали из легких воду, и от пребывания на воздухе нам не стало ни лучше ни хуже.

Я огляделся по сторонам и увидел, что мы все еще находимся рядом с лестницей, поэтому мы поплыли к ней. Вокруг была куча народу, и я ожидал, что кто-нибудь закричит, когда увидит, как мы плывем к лестнице, что нам бросят спасательный круг или пошлют лодку, но нас так никто и не заметил.

Мы с трудом выбрались на набережную, но на нас по-прежнему никто не реагировал, даже пробегающие мимо дети. Я наблюдал за одной из групп людей, когда услышал вскрик, полный потрясения и ужаса. Рядом стояла Кэтрин, и от нее убегала маленькая девчушка.

– Она пробежала прямо сквозь меня! – в ужасе вскричала сестра, и тут к нам подбежала еще одна стайка детей. Они играли в пятнашки и все время уклонялись от рук друг друга и бросались то туда, то сюда. Один мальчик оказался совсем рядом. Я разглядел веснушки на его носу и немного кривоватые зубы, когда он стал смеяться над своими приятелями. Он вдруг повернулся и бросился в сторону, прямо на меня. Я протянул вперед руки, чтобы не дать ему врезаться.

И тут я ощутил странное покалывание, и он оказался за моей спиной, все так же смеясь и бросаясь то в одну сторону, то в другую. Он пробежал прямо сквозь меня, и ему было совершенно невдомек, что я здесь.

Кэллум опять замолчал, вспоминая.

– Тогда-то я наконец и осознал, что уже не… живой. – Он перевел взгляд на меня. – Но я никак не мог понять, кем же я стал.

– Что с нами произошло? – услышал я шепот Кэтрин. – Я хотела умереть, а теперь снова на берегу, и дети не видят и не слышат меня. Что ты сделал? – Ее голос сорвался на визг. – Что ты со мной сделал? Что ты сделал? – Я огляделся по сторонам, но на нас по-прежнему никто не обращал ни малейшего внимания. Я так на нее разозлился. Это из-за нее мы оказались в этой ситуации. Мне захотелось уйти и оставить ее предаваться истерике. Но у меня была только она, а у нее – только я… – Его голос печально затих.

Я протянула руку, чтобы попытаться утешить Кэллума, но ничего не могла ни сказать, ни сделать, чтобы облегчить его боль. И я продолжала беспомощно ждать. Наконец он возобновил свой рассказ.

– Она долго не могла успокоиться, а когда немного пришла в себя, мы принялись бродить. Мы бесцельно брели по городу, не зная, что нам теперь делать. Ни она, ни я не помнили ничего из того, что было до… падения в реку. Кэтрин знала, что хотела умереть, я знал, что пытался ее спасти, и еще знал, что она моя сестра, но кроме этого, мы не знали ничего. Мы не имели ни малейшего представления о том, кем были раньше, где жили и что делать дальше.

Я увидел купол собора Святого Павла и ощутил необъяснимое желание пойти туда. Я не знал, почему меня так тянет внутрь, а знал только, что должен пойти именно туда. Я повел Кэтрин в ту сторону, что было нетрудно, поскольку она почти совсем уже перестала обращать внимание на то, куда мы идем.

Подойдя к собору, мы очутились в гуще толпы. Ощущение было странным – тело пронизывало чувство покалывания, когда сквозь меня кто-то проходил. Я пристально вглядывался в этих людей, но они явно ничего не замечали. Иногда кто-то из них вроде бы вздрагивал, но этим все и кончалось.

К этому времени Кэтрин уже совсем расклеилась. У нее были безумные глаза, и она постоянно бормотала себе под нос, что должна умереть. Я продолжал крепко держать ее за руку, боясь, как бы она не убежала. Толпа еще больше выводила нас из колеи. Чем больше людей проходило сквозь нее, тем больше она заводилась, и, наконец, начала истошно кричать на них. Они продолжали идти, не видя ее и не слыша воплей.

Я пытался удержать сестру, оберегая ее от нее самой, поскольку было очевидно, что другие люди не могут причинить нам никакого вреда. Думаю, это также дало мне какую-то конкретную задачу – я должен был заботиться о ней вместо того, чтобы думать о том чудовищном положении, в котором мы оказались. Я заставил ее остановиться и посмотреть на меня, убедить, что, крича на людей, она своему горю не поможет. В конце концов она немного притихла, и мы стали подниматься по лестнице, ведущей к главному входу в собор. Здесь тоже было многолюдно.

Я помню, как посмотрел на скульптуры, украшающие фасад собора, и подумал: почему же меня так тянуло сюда? – Кэллум улыбнулся этому своему воспоминанию и слегка тряхнул головой. Когда он снова посмотрел мне в лицо, я увидела в глубине его глаз страдание.

– Тогда я и увидел тени впервые, их было не меньше сотни, стоящих на верхней ступеньке лестницы – длинная вереница таких же, как мы.

Я ахнула.

– Как ты смог это определить?

– Они все смотрели на одно и то же – на нас. А ведь с тех пор, как мы вылезли из воды, никто из остальных не удостоил нас даже беглым взглядом. Но еще больше меня потрясло то, что все они стояли совершенно неподвижно, между тем как сквозь них шли и шли туристы. Я сжал руку Кэтрин и показал ей на них, и она бросилась бежать к ним по ступенькам, плача и умоляя бесстрастную вереницу ответить. Она перебегала от одного из них к другому, дергая за одежду и непрестанно крича одно и то же: «Что вы сделали? Что со мной случилось»? Они стояли и терпеливо ждали, когда она утомится и перестанет кричать. Я сначала смотрел, а потом подошел к ней, когда она бессильно опустилась на каменные плиты перед этим рядом незнакомцев.

Они все чем-то похожи друг на друга. У них одинаковые выражения лиц, и хотя одежда оказалась разная, поверх нее все они были одеты в одинаковые плащи с капюшонами. – Он пощупал свой плащ. – У всех них был целеустремленный вид, как будто их объединяла какая-то общая цель, и никому в соборе не было ни малейшего дела до стенаний Кэтрин.

Когда она наконец затихла, из центра вереницы вышел приземистый мужчина и поднял руку, словно для того, чтобы сразу отмести любые наши вопросы.