– Друг мой!.. Так это ты!.. – ахнул Тилорн ишагнул к нему, протягивая руки. – Друг мой!.. Ты понимаешь, я толькосегодня окончательно прозрел…

И Волкодав запоздало сообразил, что, прожив с ним целыймесяц бок о бок, калека знал его лишь по голосу. И, конечно, до смертиперепугался при виде грозного незнакомца, внезапно выросшего в дверях. Такперепугался, что не признал даже Нелетучего Мыша на плече.

– Друг мой, – повторил Тилорн и, качнувшисьнавстречу Волкодаву, обнял его. – Как же я за тебя волновался…

– И за девочку, – хмыкнул тот.

Тилорн поднял подозрительно блестевшие глаза и улыбнулся.

– Да. И за девочку… Э, да ты весь вымок! Каким образом?

Он тихо ахнул, когда Ниилит, вынырнув из-за спины Волкодава,протянула ему слабо шевелившегося щенка. Две головы, пепельная и черноволосая,склонились над злополучным малышом.

Волкодав положил меч на стенную полицу над лавкой и пошёлвниз. Кухня, где варились, жарились и пеклись яства для гостей, поглощаланесметное количество дров, а прислуги, как водится, было в обрез. Оттогоупыхавшиеся работники только радовались постояльцу, вздумавшему размяться, агоспожа Любочада сама награждала добровольного помощника щедрой мисой еды. Чтобыло, понятное дело, вовсе не лишним…

Волкодав мерно заносил над головой тяжёлый колун и думал одоме, которого у него не было. Только после убийства Людоеда он стал думать отом, что и у него мог опять быть дом. Как же ясно он видел его. Яблони в цвету,клонящие розовые ветви на тёплую дерновую крышу. Пушистый серый пёс, спящий назалитом предвечерним солнцем крыльце. Дорожка между кустами малины, утоптаннаябосыми ногами детей. И женщина, выходящая из дому на крыльцо. Эта женщинапрекрасна, потому что любима. Она вытирает мокрые руки вышитым полотенцем изовёт ужинать мужчину, колющего дрова…

Волкодав вздохнул. Некоторое время назад ему начало былоказаться, будто женщина была черноволосой и голубоглазой, но он уже видел, чтоошибся. Ниилит выйдет совсем из другого дома и позовёт за накрытый стол совсемдругого мужчину. И тот, скорее всего, отложит в сторону не колун, а гусиноепёрышко и глиняную чернильницу…

Ниилит несколько раз пробегала мимо него в портомойню иназад. Наверное, отстирывала тряпки, перемазанные в щенячьей крови. Не выживет,думал Волкодав, обрушивая свистящий колун на корявые, узловатые пни, которые,как он подозревал, работники не первый день откладывали в сторонку. Только неговорите мне про безгрешных младенцев, не выучившихся различать зло и добро ине смыслящих в одиннадцать лет, что это больно, когда бьют. Когда самого, тут,небось, каждый сразу смекает. Вытянется, выдурится? Пожалуй. Видали мы таких.Иным и шею сворачивали…

Смолистые поленья, разорванные колуном, со звоном били вбрёвна забора. Тилорн, которого терзал в подземелье толстомордый палач, покрайней мере хоть знал, за что терпел. А этот малыш, замученный юнымидерьмецами ради забавы? Что скажет он Старому Псу, когда зашумит над ним кронавечного Древа?..

Волкодав поднимался по всходу, натянув рукава на ладони,чтобы не так жгла пузатая миса, доверху полная тушёного гороха со свининой.Волкодав не слишком удивился бы, раздайся из-за двери безутешное всхлипываниеНиилит… Но когда из комнаты долетело жизнерадостное щенячье тявканье, а потом –дружный смех в два голоса, он чуть не выпустил мису из рук. Как назло, дверьоткрывалась наружу. Обжигаясь, Волкодав прижал мису к груди и распахнул дверьсвободной рукой.

Ниилит и Тилорн сидели рядком на деревянной кровати, а наполу у их ног возились Нелетучий Мыш и щенок. Бестолковый кутёнок припадал напередние лапки и весело прыгал вперёд, норовя ухватить Мыша. Тот, умудрённыймножеством драк, шипел и шлёпал его здоровым крылом, отскакивая в сторону.

На мягкой шкуре щенка не было не то что ран – даже и пятнышеккрови.

– Знаешь, за что его хотели утопить? – спросилТилорн. – У него животик был слабый… пачкал без конца. Теперь больше небудет.

– Так, – сказал Волкодав. Поставил мису на столиквозле окна и повернулся к Тилорну. – Значит, ты и в самом деле колдун.

Тот отмахнулся:

– Да ну, какой из меня…

– А почему у тебя руки дрожат? – спросил Волкодав.Действительно, учёный выглядел так, словно это он, а не Волкодав только чтонаколол целую поленницу дров.

– Я… – замялся Тилорн. – Видишь ли, лечение…м-м-м… потребовало некоторых усилий. А поскольку я ещё, к сожалению, не вполне…

– Ну так ешь, – сказал Волкодав и положил на столложки. Потом кивнул на Мыша: – Ты и его так же собираешься?

– С ним сложнее, – серьёзно ответил Тилорн. –Его, как я понял, ранили много лет назад…

– Пять.

– Со старыми ранами всегда хуже, – вздохнулТилорн. – Придётся зашивать… Нет, нет, больно ему не будет, это я обещаю…А как вышло, что ему порвали крыло? Или ты его уже таким подобрал?

– Кнутом попало, – проворчал Волкодав.

– Никогда бы не подумал, – изумился Тилорн. –Летучие мыши настолько проворны и юрки…

Уважая своего защитника и кормильца, они ели по-веннски: вочередь зачёрпывали из мисы, а потом клали ложки на стол чашечками вниз, чтобыне осквернила какая-нибудь нечисть.

– Меня защищал, вот и получил, – сказал Волкодав.

Ему сразу пришлось пожалеть о вырвавшихся словах. Тилорну сНиилит тут же понадобилось узнать, как это случилось. Рассказывать Волкодав неумел. И не любил. Но Тилорн, судя по всему, обладал способностью разговоритьдаже пень. Или венна, что было лишь немногим труднее. Миса опустела едванаполовину, когда Волкодав, к своему удивлению, довольно связно поведал ему отом, что в рудниках он вращал ворот, доставлявший воду из подземной реки. Водыдля промывки руды требовалось много, и вороты скрежетали круглые сутки,заглушая даже писк летучих мышей, гнездившихся под потолком. Однажды в соседнейпещере рухнула глыба, и докатившееся сотрясение сбросило с потолка целый клубокноворожденных мышат – прямо в механизм. Разогнанный ворот остановить былонепросто, но Волкодав его остановил. И удержал. И не двигался с места, покамыши не перетаскали детей. Первым ворвался в пещеру надсмотрщик по прозвищуВолк…

– Этот дурачок всё крутился там, пока с меня шкуруспускали, – сказал Волкодав. – Ну и схлопотал.

– Я только сегодня узнал, что ты был на каторге, –помолчав, заметил Тилорн.

Волкодав пожал плечами:

– Было бы чем хвастаться…

И, положив ложку, пододвинул мису Тилорну с Ниилит –доедайте.

Тилорн осторожно проговорил:

– Мне трудно представить, чтобы ты совершилпреступление…

– А я и не совершал, – сказал Волкодав.

Расспрашивать его далее учёный не стал. Решил, наверное, чтоя был взят в плен в бою, подумал Волкодав. Не хочет напоминать о бесчестье…