Бронвин, бормотавшая что-то себе под нос, принялась ворошить содержимое одного из ящиков стола, а затем обернулась и посмотрела на меня.

– Конечно, ты должна пойти, – убеждала она. – Не глупи.

– Мне и здесь нормально, – повторила я. – Правда.

Она снова отмахнулась от моих слов.

– Ты идешь, зайка. Там должно быть весело!

Она выпрямилась и в упор посмотрела на меня.

– Думаю, тут нужно кое-что изменить, – сказала она, указывая на мои шлепанцы, свободную футболку и джинсы. – Понимаю: ты одета для путешествия и все такое.

– Точно, – пробормотала я.

Мне не хотелось объяснять, что на самом деле это моя повседневная одежда. Я не подбирала ее специально – просто надевала то, в чем удобно ходить. Почему-то обтягивающие вещи вызывали у меня странное чувство, будто я задыхаюсь, в юбках было холодно ногам, а яркие цвета привлекали излишнее внимание. Поэтому я предпочитала скромные вещи, которые позволяли быть незаметной.

– Знаешь, – продолжила она, – всему свое время. Время носить что попало и время наряжаться. Не так ли? И сейчас как раз второй случай.

Она вытащила откуда-то розовый топ на одно плечо, посмотрела на него, на меня, потом швырнула его на комод. Продолжая копаться в вещах, она вдруг победоносно вскрикнула и извлекла на свет длинный небесно-голубой топ с желтыми узорами.

– Вот! То что надо!

– Бронвин, – начала я, не желая, чтобы она тратила время впустую, – не подумай, что я не ценю все, что ты для меня делаешь, просто я не очень хочу идти на вечеринку.

«Не хочу» – это еще мягко сказано, но я не знала, какими словами это передать. Я только-только привыкла к обществу Роджера. Без малого три месяца я не разговаривала почти ни с кем. При мысли о том, что окажусь в большой компании, среди незнакомцев, у меня голова шла кругом. Когда-то я с радостью ходила на вечеринки. Но это было до того, как моя жизнь круто изменилась.

– Понимаю, – неожиданно для меня со вздохом сказала Бронвин, – бывает, и я не хочу идти, дорогуша. Но знаешь что? Все равно надо идти! У нас, Тэйлоров, вот какой семейный девиз: «Встал, оделся, себя показал!». И знаешь, как правило, это срабатывает, и я отлично провожу время!

Она бросила мне синюю рубашку, и я поймала ее.

– А главное, – добавила она, немного приглушив голос, будто поверяла мне тайну, – если на душе кошки скребут, ты просто обязана выглядеть на все сто и делать вид, что все прекрасно. И поверь, так все в итоге и будет.

Она улыбнулась мне, а затем добавила:

– Но если тебе будет совсем скучно, обещаю, что ты сможешь уйти пораньше. Договорились? А теперь надевай это, а я найду подходящую юбку.

Я поняла, что сопротивление бесполезно, и стянула с себя футболку с пятном от джема. Бронвин вынырнула из кучи одежды с джинсовой юбкой в руках. Она взглянула на меня, и я смутилась: на мне был только лифчик, – поспешив снова натянуть синюю рубашку. Материал оказался мягким, вещь была действительно хороша. Последние несколько месяцев я носила в основном что попало и почти забыла, как приятно надевать качественные ткани.

– Вот это еще, – сказала Бронвин, и на мою голову приземлился лифчик.

– Хм, – я взяла его в руки. – Думаю, и мой сойдет.

По-моему, игра «собери Золушку на бал» зашла слишком далеко.

– Не беспокойся, он новый. Я купила его в прошлом году для соседки по комнате. Эта девочка не вылезала из своего спортивного лифчика. Но она не приняла его, сказав, что я веду себя совершенно неподобающе, можешь себе представить? Примерь-ка.

– Мой и правда меня устраивает…

– Нет уж, – возразила Бронвин. – Если собираешься наряжаться, нужно наряжаться полностью. Думаю, роль хорошего нижнего белья сильно недооценивают.

Я повертела лифчик в руках. Как и рубашка, он определенно был отличного качества. Светло-зеленый, с «косточками» и удобными застежками, намного сексуальнее, чем любой из моих.

– Ладно, спасибо.

– Не за что. И, – тут она схватила и бросила мне что-то еще, – вот!

Это оказались стринги такого же светло-зеленого цвета, с которых даже ценник еще не срезали.

– Ты покупала нижнее белье для своей соседки? – спросила я.

– Оно комплектом продавалось! – ответила девушка, словно оправдываясь. – Его нельзя разделить. И всегда можно отложить вещь до особого случая, если захочешь.

Она подмигнула мне, и я попыталась не покраснеть. Первый и последний раз, когда я надевала комплект нижнего белья, тот вовсе не был таким впечатляющим. Но, похоже, Майкла это не так уж волновало, так что, может, никакой разницы и нет.

– Переодевайся, и посмотрим, как будет выглядеть наряд целиком! – Бронвин улыбнулась, радостно хлопнула в ладоши и направилась к выходу из комнаты.

Когда дверь закрылась за ней, я переоделась, а потом с грустью подумала о том, насколько все это время мне не хватало подруги и как на самом деле я скучаю по Джулии. Мы всегда вместе собирались на вечеринки. Она умела делать модные прически и помогала мне, потому что ее собственные волосы были слишком кудрявыми, чтобы собрать из них что-нибудь путное. Иногда эти сборы – музыка в комнате грохочет, мы выбираем одежду, смеемся – приносили нам радости больше, чем сама вечеринка. А после я отвозила ее домой, и мы болтали о том, как прошел вечер.

– Порядок, – сказала Бронвин, вернувшись в комнату, и посмотрела на часы. – Теперь я должна быстренько заняться твоей прической и макияжем. На это у нас примерно час.

Вот так я и оказалась на вечеринке, и на мне не было ничего своего, даже туфель. Бронвин подобрала пару слинбэков на высоких каблуках. Они были мне немного малы, но она отказалась выпускать меня из комнаты в шлепанцах.

Я посмотрелась в зеркало – образ был ошеломительный. Никогда прежде я не выглядела так стильно. Я понимала, что это все лишь на время – прежняя Эми вернется, как только я смою макияж, – но все же было приятно увидеть себя в зеркале такой, какой я была до.

В конце концов мы оказались в шумной комнате «Тихого общежития». Бронвин болтала с каким-то знакомым с занятий по органической химии. Мы с Роджером стояли в стороне, я попивала безалкогольное пиво из красной кружки и испытывала сильное чувство дежавю.

– Ты отлично выглядишь, – сказал Роджер.

Я с удивлением посмотрела на него и обнаружила, что он сосредоточенно смотрит в свою кружку.

– Хм, – некоторое время я в смущении прокручивала эту фразу в своей голове, пытаясь понять, не было ли в ней двойного смысла. Вроде того случая, когда он спросил, не жарко ли мне, в домике в Йосемити. Но так и не придумала, как иначе можно было понять эти слова. – Спасибо.