стервятникам. Означало ли это, что они почитали стервятников (они были орудиями воли своего бога) или испытывали непреодолимый ужас перед ними?

Стервятники кружили над статуей в центре агоры. Статуя была золотой; она блестела на солнце. Она была большой, возможно, больше, чем в натуральную величину, но тогда на ней был изображен крупный мужчина. Он был обнажен, в позе дорифора, копьеносца. Мышцы его левой руки были напряжены, когда он держал щит подальше от тела, мышцы правой руки были более расслаблены, когда он свободно держал копье близко к боку. Большая часть его веса приходилась на правую ногу, левая была слегка выдвинута вперед, колено согнуто. Расположенные ниже подвздошного гребня, отмечавшего место соединения живота и бедер, пенис и яички были маленькими и достаточно аккуратными, чтобы говорить греку о замечательном, цивилизованном самообладании. В нескольких отношениях статуя отклонилась от канона, установленного великим скульптором Поликлетом. Фигура была более мускулистой; она более прочно стояла на земле.

Деметрий написал: "Золотая статуя посреди агоры, с лицом Баллисты, в позе копьеносца, не совсем в стиле Поликлета".

Деметрий несколько минут лежал неподвижно, прокручивая в уме сон, взвешивая положительные и отрицательные предзнаменования. Но лучше было не предвосхищать события: так часто толкования профессиональных предсказателей снов сбивали с толку их собственные ожидания. Может, не сегодня, но как только он сможет, он найдет его на агоре Арета.

- Доброе утро, Дукс Реки, - сказал Ацилий Глабрион. Молодой патриций произнес это так, будто произнес титул вождя отдаленных племен гипербореев.

- Доброе утро, трибун-латиклавий. Боюсь, мы немного рановато. - Баллиста и его группа отправились в путь рано. Они медленно шли по городу, но намеренно прибыли на плац раньше времени. - Если ваши люди не готовы...

Молодой трибун не дрогнул. Более того, он улыбнулся.

- Мы сделаем, что приказано, и к любой команде будем готовы. - Он с видом собственника махнул Баллисте и его спутникам в сторону смотровой площадки.

Они прошли около 150 ярдов в молчании. Баллиста занял свое законное место в центре спереди на возвышении трибунала, Ацилий Глабрион и Мамурра - соответственно, справа и слева. Максим стоял за левым плечом Баллисты, Деметрий - справа. Баллиста также привел старшего гаруспика, обоих глашатаев, трех писцов и четырех посланников, а также пятерых телохранителей и Ромула, как всегда несущего белого драко, что колыхался на легком ветерке.

При Ацилии Глабрионе присутствовало четверо солдат. Пока одного из них отослали, чтобы отдать людям приказ начать упражнения, Баллиста краем глаза изучал трибуна. Молодой патриций носил длинные волосы. Зачесанные назад со лба, они были собраны в искусные завитки, которые ниспадали по обе стороны от уха и спускались к затылку. Его борода была коротко подстрижена, за исключением ярко выраженного ершика на нижнем конце. Баллиста очень восхищался младшим императором Галлиеном – но не теми, кто почти рабски копировал императорскую прическу и бороду.

Раздался звук трубы, и две когорты, составлявшие вексилляцию IIII Скифского в Арете, строевым шагом вышли на плац. Каждый занял свое место в длинной колонне шириной 4 человека и глубиной 120. Они остановились, резко повернулись к трибуналу, отсалютовали и крикнули как один: "Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы".

Первым впечатлением Баллисты было уверенное и сдержанное мастерство. Быстрый подсчет показал, что отряд в полном составе насчитывал 960 человек. Насколько он мог видеть, все легионеры были полностью экипированы: металлический шлем или что-то подобное, кольчуги, овальные щиты, тяжелые деревянные тренировочные дротики и мечи. На всех щитах были защитные кожаные чехлы; никаких причудливых гребней над шлемами не было. Никакой педант не пытался навязать бойцам полное единообразие – шлемы немного отличались по стилю, некоторые предпочитали кольчужные капюшоны. Это было подразделение, одетое для войны, а не для парада.

Как только новый Дукс Реки отсалютовал в ответ, обе когорты перестроились в более свободную формацию. Ближайший отряд развернулся, и по команде они прошли друг сквозь друга. Затем, каждая когорта развернулась вокруг центуриона, они перестроились из двух линий, обращенных к трибуналу, в две линии, растянувшиеся в стороны. Все это было сделано очень красиво.

Ацилий Глабрион наклонился вперед, опираясь на деревянные перила, и крикнул: "Вы готовы к войне!" Еще до того, как он закончил, почти тысяча человек проревели в ответ: "Готовы!"

Трижды прозвучал призыв и ответ, затем, почти не дожидаясь сигнала, центурии левой когорты перестроились в "черепахи"; шесть плотно упакованных черепах по восемьдесят человек, щиты спереди, с флангов и сзади, как черепица над головой. Щиты сомкнулись ни мгновением раньше, чем надо. Передний ряд правой когорты рванулся вперед и метнул дротики без наконечников. Пока дротики все еще описывали дугу в воздухе, вторая шеренга пробежала мимо них, чтобы метнуть свое оружие еще одним аккуратным залпом. Снова и снова. Раздался оглушительный раскатистый грохот, когда залп за залпом дротики врезались в тяжелые, обтянутые кожей щиты. Трубный звук, и роли поменялись. Еще одна безупречная демонстрация.

Последовала пауза, две линии смотрели друг на друга. Затем они начали барритус. Сначала низкий, прикрытый щитом для реверберации, рев стал совершенно неземным. Барритус, боевой клич германцев, перенятый римлянами, всегда вызывал пот на ладонях Баллисты, заставлял его сердце биться быстрее, всегда напоминал ему о вещах, которые он потерял вместе со своим первым домом.

Когда звук повис в воздухе, две когорты бросились друг на друга. Может, тренировочное оружие и было сделано из тяжелого дерева, без металлических наконечников или лезвий, но в опытных и целеустремленных руках оно все равно могло ранить, калечить и даже убивать.

Был дан сигнал, и обе стороны разошлись. Медики унесли дюжину или около того легионеров с переломанными ребрами, сломанными конечностями или поврежденными головами. Затем когорты плавно перестроились в сомкнутую фалангу по шестнадцать человек в глубину, лицом к трибуналу. Один из глашатаев Баллисты подошел к перилам и крикнул в совершенно безмолвные ряды:

- Тишина! Тишина в строю для Марка Клодия Баллисты, Вира Эгрегия, Дукса Реки. - Легионеры хранили молчание.

Баллиста и легионеры посмотрели друг на друга. Легионеры стояли с расправленными плечами и выпяченной грудью. Они хорошо поработали и знали это. Но Баллиста почувствовала, что им любопытно. Теперь он видел их в действии, в то время как они не знали о нем ничего, кроме слухов. Вполне вероятно, что они разделяли предубеждение Ацилия Глабриона против северных варваров.

- Милитес, – Баллиста думал назвать их commilitiones, соратниками, но он