перекрыли бетонными баржами, которые сцепили цепями, таким образом получив своеобразный мост между двумя тяжелыми батареями.

Для атаки на границах Интермана Меньшиков собрал сорок тысяч человек, оставив еще десять охранять железную дорогу. Только для атаки он выбрал на редкость херовый день. Густой туман помешал войскам быстро прорваться к вражеским позициям и организовать отвлекающие удары по линиям французов и турков.

В итоге, боковой удар смел наступающие батальоны. Французы зали в бок двадцати тысячам русских солдат и с криком “примкнуть штыки!”, ринулись в атаку.

Нахимов через бинокль наблюдал, как из густого тумана местами проглядывали сражающиеся. Офицеры обеих сторон не могли разобрать, где их войска и резервы. Ровные порядки превращались в банды грузущихся зверей, накинувшихся друг на друга как одичалые собаки. Видел картину и Меньшиков, в конечном итоге, приказавший отступить.

Теперь, коалиция могла сосредоточить все силы на осаде Севастополя.

Испания и Сардиния вступили в войну. Маленькое Итальянское королевство надеялось заслужить расположение Наполеона, теперь уже Третьего, и выделила пятнадцать тысяч человек пехотой. Испания же направила торговые корабли для поддержки снабжения союзных войск в Средиземное и Черное моря.

Позиция, по тому, как брать Севастополь, разделилась между союзниками. Британцы предлагали заходить с севера и штурмовать эскадрой береговые позиции, тогда как французы хотели окружить город сетью траншей. Решение за них в какой-то степени сделали Русские, перекрыв вход в порт сетью бетонных кораблей. Остальной же флот разгружали на берег.

Нахимов с удивлением наблюдал, как спокойно экспедиционные силы оставляют повелителей ветров, разгружая чудовищно большие трюмы в большие защищенные склады.

— Уважаемые, а не могли бы вы показать, что вы так хорошо оберегаете? — спросил адмирал у офицеров Захарченко, но те сослались на приказ генерала, что до его возвращения не трогать этот неприкосновенный запас. Количество тайн выросло, когда все морские команды повелителей ветров в срочном порядке отправились в Мариуполь на поезде, пока противник снова не прервал их коммуникации.

Без перманентной угрозы с моря, французы разгрузили часть своей корабельной артиллерии на берег вместе с моряками и морской пехотой, надеясь тем самым компенсировать нехватку осадных орудий.

Сначала коалиция хотела сразу же отправить все вооруженные корабли, на бомбардировку Севастополя, но британские фрегаты во время разведки наткнулись на тридцатую и тридцать пятую башенные батареи. Металлические колпаки торчали посреди бетонной пробки и вели огонь по любым проходящим судам из тяжелых дульнозарядных орудий. Командование коалиции благодарило всех богов, что русские не додумались туда поставить свои нарезные казнозарядные орудия, хотя бы в калибре семидесяти шести миллиметров. А так, приходилось держать в четырех-пяти километрах от батарей.

И как раз, чтобы справиться с мощнейшей береговой защитой, из Франции пришли бронированные осадные баржи. Они не могли двигаться самостоятельно из-за чудовищного веса. Высотой в пару палуб они несли железные листы поверх деревянной брони, что в теории делало их неуязвимыми для артиллерии русских.

Осаду начали с моря и земли тридцатого Ноября.

Британские корабли выстроились линией и брали на себя северные укрепления, в то время как турецкие и французские корабли занимались южными.

Инициативу перехватили русские, открыв утром огонь по плохо защищенным складам снарядов для осадной артиллерии на юге. Перенесенные с пароходов семидесяти шести миллиметровки в шесть стволов принялись выжигать артиллерийские позиции, плавно переходя к их складам с порохом.

Эти новости вовремя не достигли флота коалиции, и русские успели оттащить парусные корабли буксирами, уводя их от угрозы бомбардировки.

Накануне вечером британцы разведали канал, по которому днем подвели линейные паровые корабли ближе к укреплениям и открыли огонь. Началась перестрелка, где ядра отскакивали от бетонных стен Константиновской батареи, а мелкокалиберные фугасы медленно слизывали навесное оборудование. Нахимов выстроил защиту вокруг оборонительных батарей и семидесяти шести миллиметровых орудий, но даже мощи их фугасов не хватало, чтобы разрушить прочные плавучие батареи французов.

Тогда, под изумленными взглядами присутствующих Генерал Ежов, заместитель Нахимова, а в обычное время заместитель Захарченко, приказал перейти на бронебойные снаряды.

И тогда ситуация чуть сдвинулась. Одна из французских батарей вошла в перестрелку с тридцатой башенной батареей, а из-за густого орудийного дыма не заметила, как подплыла слишком близко. Если по началу французы с предвкушением всаживали ядро за ядром в черную кованную бочку на заклепках, как они называли башни, то вдруг, кто-то совершенно наглый нехорошо так постучал им по броне в ответ. Да с такой силой постучал, что внутри стали отслаиваться доски. Деревянный силовой набор просто перестал выдерживать и треснул. Когда же пара пароходов приблизилась, чтобы оттащить батарею из-под плотного огня, под которым она начала банально рассыпаться, новые бронебойные снаряды просто насквозь пробили их суденышки, выведя паровые машины из строя.

Несколько пароходов-фрегатов получили такие повреждения, что легли в дрейф, выпуская в небо столбы разогретого пара. Моряки внутри, банально варились заживо, не успевая покинуть корабли.

Сильнее всего доставалось бетонным баржам, закрывающим залив. Они выдерживали десятки попаданий железными ядрами, покрываясь трещинами. На них отламывались крюки, которые держали цепи, но преграда не падала. Супербетон не желал сдаваться какому-то там залповому огню.

Французы решили пустить в бой Наполеона. Первый в мире линейный корабль построенный сразу с паровыми машинами. Он шел во главе линии из линейных кораблей англичан и собирался пробить тонкую бетонную перемычку.

— Вот сволочь жирная, и шкура какая толстая, — позволил себе комментарий Ежов, стоя рядом с адмиралом.

— Что мы можем? Может у вас есть еще что-то в рукаве, о чем я, командующий обороной не знаю? — с ехидством спросил Нахимов, впрочем в глубине души надеясь на положительный ответ. Им сейчас любая помощь могла пригодиться.

— Есть, а чего нету? — ответил Ежов и скомандовал подать сигнал сороковой башенной батареи.

— А что это за батарея? — не понял Нахимов, но Ежов только показал на Сапун-гору, где сигнальщику из штаба ответили парой красных вспышек.

А потом, под яркие маты всего, что имело глаза, на горе упали строительные леса. Пару белых колпаков ста пятидесяти двух миллиметровых орудий повернулись в сторону бухты Севастополя.

Расстояние до ключевых позиций вокруг батареи измерили зарание. Все что отавалось артилеристам, так это сверится по табличке и навести орудия.

Сначала выстрелило только одно орудие, чтобы свериться. Фонтан воды вместе со взрывом поднялся прямо по курсу французского Наполеона, но слишком большой и тяжелый корабль не мог свернуть. Три выстрела слились в гул и накрыли корабль. Каждый взрыв словно огромная пощёчина французскому флоту сбивал спесь и огромные куски брони с линкора. Не