От удивления я даже не знала что сказать.

— Разве тебе не нравится лечить людей?

— Мне не нравятся сами люди.

— Ты социофоб? Вот уж не подумала бы.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Нет, Котёнок. У меня нет страха перед обществом, я всего лишь не люблю людей.

Надо будет осмыслить это на досуге. Может, я чего-то не понимаю в этих терминах? В конце концов, психология не моя стезя.

— Но ты ведь можешь лечить, не сталкиваясь с людьми, — предложила я выход, хотя и сама не понимала зачем. Если человек что-то решил для себя, то что его может переубедить. — Открыл бы свою клинику. Собрал бы штаб хороших врачей.

Мужчина вяло улыбнулся, качая головой, и я решила надавить на него.

— Хотя бы попробуй. Ты ничего не теряешь, — отлипла от гарнитура, сцепив руки в замок перед собой, и сделала пару шагов к нему. — Мне кажется, из тебя вышел бы прекрасный главный врач. Я же даже почти не почувствовала как ты вынул из моих ног стёкла! Твоему мастерству можно завидовать.

Какое-то время он просто сидел и смотрел на меня. По его лицу нельзя было понять о чём думает. Не доволен ли моей репликой? Задумался ли над возможными вариантами? А может, я его и вовсе выбесила? О последнем думать было страшно. Особенно о последствиях. Мы ведь только-только наладили общение, а я тут пытаюсь что-то до него донести.

Я уже была уверена, что он сейчас ответит грубостью, и всё снова вернётся к изначальному варианту, но он вдруг встал и сделал шаг ко мне. Взгляд серых глаз метался по моему лицу, а грудь вздымалась от глубокого дыхания. Он в бешенстве? Господи. Что я натворила?

Быстро заморгав, начала уже было извиняться, но он поднял руку на уровне моей головы, и я заткнулась, так и не проронив ни слова. Что он хочет? Ударить? Заткнуть меня силой? Но вместо этого я почувствовала прикосновение к моей щеке. Кончики пальцев еле касались кожи, но это было настолько приятно, что веки отяжелели. Грешник вёл линию от виска, по скуле и остановился у губ, легонько касаясь краев. Было немного щекотно, но безумно приятно.

— Всё не так просто, Котёнок.

Его тихий голос был печален и полон сожаления.

Боже мой, я брежу или это происходит на самом деле?

— Но возможно, — прошептала я, посмотрев ему в лицо. — Не важно кем ты был или кто есть. Важно кем ты хочешь стать.

Я позволила себе прикоснуться к нему. Медленно повела ладонью вверх по руке и обхватила кисть, прижимаясь щекой к его ладони.

— Ты лучше, чем хочешь казаться. С тобой я чувствую себя собой. С тобой я счастлива. А сегодняшний вечер самый лучший во всей моей жизни!

— Котёнок…

Я замотала головой, крепко зажмурив глаза. Стало горько от мысли, что сейчас он начнёт отталкивать меня, когда мы только-только сблизились.

— Пожалуйста, не надо. Не гони меня.

Он вздохнул и… И притянул меня к себе. Обнял за плечи, всё так же держа ладонь на моей щеке, но уже поглаживая ее большим пальцем.

— У тебя вся жизнь впереди. И обо мне ты ничего не знаешь.

Я сжала в кулаках водолазку на его спине, обнимая крепче и утыкаясь лицом в его грудь.

— У нас! У нас вся жизнь впереди. Мне этого хватит, чтобы узнать тебя.

Я слышала как бьётся его сердце. Равномерно, но громко. Чувствовала его дыхание. Глубокое, оно словно сдерживало что-то внутри него. Что-то мощное, пугающее своими размерами.

— Через десять лет мне будет сорок три, а тебе всего двадцать восемь, Марина. За эти десять лет твоя влюбленность пройдёт…

Я снова закачала головой, а затем подняла на него глаза, которые щипало от непролитых слёз. Сейчас я должна сказать то, на что было сложно решиться. Открывать душу оказывается не так уж и легко.

— Давай не будем смотреть так далеко? Давай идти постепенно? Шаг за шагом. А если ты не захочешь, я… Я отпущу. И уйду.

Он нежно улыбнулся. Таким я его ещё не видела. Взгляд был другим, более ласковый. И прикосновения… вот бы это не кончалось.

— Я не смогу отпустить, Марин. И не смогу уйти.

— Тогда не уходи. И не отпускай. Никогда!

Куда делся мой голос? И в голове сплошная каша. Я не знаю правильно ли всё делаю или говорю, но одно знала точно — мои просьбы и мечты никому не нужны. Жизнь научила меня действовать, даже если при этом я могу лишиться ног. А ещё я знала, что хочу быть с ним. Неделя, месяц, год — не важно. Я ведь чувствую, что его тянет ко мне! И хочу быть его, пока всё не остынет, а после научусь жить заново, но моё сердце надеется что этого не будет. Что всё у нас будет хорошо. Надо лишь чуть-чуть постараться. Чуть-чуть повзрослеть.

Глава 12

Взрослеть я решила как можно быстрее и в ту же минуту. Но поскольку передо мной был не самый лучший пример всю мою жизнь в качестве моих родителей, черпать необходимые знания решила из книг. Благо тут их просто уйма! Огроимных два шкафа с самым разными жанрамии.

После нашего разговора, Грешник ушёл во двор под предлогом, что ему нужно многое обдумать, и я не стала его останавливать. Не знаю правильно ли я поступила, но воспитание не дало мне иного выбора. В первую очередь меня всегда учили послушанию. Мама часто повторяла, что в опасной ситуации лучше притвориться либо спящей, либо мертвой и соглашаться со всем, но практика показала обратное. И я поняла, что в стрессовой ситуации в меня вселяется сам бес противоречия, ибо будучи затрачённой в подвале, я не помню чтобы смиренно выполняла указания толстяка.

Но! Сейчас другое дело. Моей жизни и свободе ничего не угрожает, а значит и противиться нечему. Научиться бы только терпению. Меня так и подмывало выйти вслед за мужчиной и снова с ним заговорить. Спросить что его гложет, возможно, решить проблему вместе. Эх, где бы мне взять той самой мудрости, которой наделены более опытные женщины.

И тут меня осенило. Бабушка! Как же я раньше об этом не подумала! Моя бабуля, Надежда Николаевна, пережила многое. Она одна из основателей Градсбурга, участвовала в проектах по поднятию целины, а в тридцатилетнюю войну была снайпером! Вот уж кому мудрости не занимать, так