Лиля отмахивается.

— Ой, она как всегда…

Достав из-под сиденья бутылку шампанского, снимает фольгу.

— Не испачкай мне салон, пожалуйста, — строго просит Мира. — Я только сегодня забрала тачку из химчистки.

— Без паники — ты имеешь дело с профи, — произносит Лиля и тут же возвращается к теме Журавлёвой: — Это не впервые, когда Настя всех организовала, а сама застряла в офисе над важным проектом. Когда присоединится к нам — не уточняла, но уверена, не обидится, что мы начнём без неё.

Слышится глухой хлопок и шипение игристого вина. Мира несдержанно ругается на подругу, перестраиваясь в крайний правый ряд. Кажется, несколько капель проливается на сиденье, но мне, с заднего — не видно.

— Этот чёртов трудоголизм нужно как-то лечить, — продолжает возмущаться Лиля. — Например, декретом.

— Спорный совет, — усмехаюсь в ответ. — Вряд ли ты будешь видеть Настю чаще, когда она родит ребёнка. По крайней мере, не в первый год.

Девушка присасывается губами к горлышку бутылки. Из-за обильной пены закашливается и покрывает мелкими брызгами приборную панель, за что получает новую порцию возмущений.

— Есть деньги — есть свобода и личное время. Можно нанять круглосуточную няню. У Мирки вон дитю полтора года — спокойно себе отдыхает.

Осознав, что, по сути, так и есть, замолкаю и вжимаюсь в сиденье. Что такое няня — я и знать не знала. До года Мышки мы с мужем полностью занимались ею самостоятельно. Чуть позже, когда после болезни окрепла свекровь, отдавали ребёнка на пару-тройку часов. Это время казалось нам раем. Возможно, если бы я снова родила, то тоже задумалась бы о помощи.

— Сашка, вроде как, не очень расположен к детям, — кривится Мира. — Помню, когда мы отмечали сыну год, тот как-то пошутил, что дети — это счастье. И самое большое в них — это когда они чужие, живут далеко и никак с тобой не пересекаются.

Несмотря на то, что я не разделяю подобную мысль пусть даже в шуточной форме — почему-то улыбаюсь. Наверное, потому что именно этот ответ вполне в духе Журавлёва.

— А я недавно делала разбор гардероба Алле — коллеге Насти. Та по секрету делилась, что у них появился новый подрядчик, который трудится над разработкой госсервиса. Безумно привлекательный и сексуальный мужик. Весь отдел тает.

Лиля передаёт мне бутылку шампанского, а я едва не разжимаю пальцы после услышанного. Кровь приливает к щекам, а внутри огненной лавой растекается ревность.

— Думаешь, Настька ради него задерживается? — смеется Мира.

Прижав горлышко к губам, делаю глоток игристого вина. Хотела отказаться, но сейчас понимаю, что незачем.

— Смешно. Во всяком случае, я бы точно не стала крутить романы на работе с таким-то мужем.

Опустив взгляд, рассматриваю идеально-красный маникюр. Одно дело — знать о том, что мой Наиль — красивый мужчина, и совсем другое — услышать об этом от других. Лиля не сказала ничего необычного. Стоит только вспомнить, как за Саркиевым толпами бегали девчонки нашего общежития. Но десять лет назад он выбрал меня.

Я возвращаю шампанское, запрокидываю голову. С самого начала переезда Наиля в столицу свекровь твердила, чтобы я не засиживалась дома и мчала за ним. В большом городе — большие соблазны. Я и сама чётко убеждаюсь в этом каждый день.

Мужа окружают разные люди, в том числе и девушки. Умные, яркие, успешные. Представляя, как он с ними флиртует, или оказывает знаки внимания — лава начинает жечь сердце и душу.

Хочется надеяться, что наши принципы — хранить любовь и верность — до сих пор остались непоколебимыми. Несмотря ни на что.

Мы приезжаем в закрытый ночной клуб с небольшим опозданием.

После тщательного осмотра и проверки документов проходим в зал. Дух захватывает от атмосферы, окружающей роскоши и великолепия. И как ни пытаюсь отреагировать иначе и принять тот факт, что теперь оно сопровождает меня всюду — никак не могу.

Мира показывает наш стол прямо у сцены, подзывает официанта.

Свет приглушён, в воздухе витает лёгкая дымка. Артисты энергично выступают перед микрофонами. Необычно, что можно едва ли не коснуться любимой группы. Их песни не просто в моём плейлисте. Они сами — на расстоянии вытянутой руки.

Обхватив тонкую ножку бокала, пытаюсь расслабиться.

Я и раньше, даже с маленьким бюджетом, любила активно проводить время. В прошлой жизни, например, нередко посещала концерты. Правда, другие.

В наш городок приезжали довольно средние артисты. Выступали на площади, со слабой акустикой. Людей всегда собиралось немерено. Чтобы хоть что-то рассмотреть, Наиль усаживал меня себе на плечи и поднимал высоко-высоко. Это было круто и весело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Здесь же все ведут себя культурно. Никто не закрывает обзор, не визжит от увиденного и не лезет на сцену. Народ светский. За билет отвалил почти тысячу долларов. Охраны, должно быть, больше, чем самих гостей.

В перерыве Мира предлагает провести меня за кулисы. Оказывается, это вовсе несложно.

Я растерянно соглашаюсь. Взяв сумочку, плетусь по тёмному коридору к гримёрке. Пульс взрывает виски, дыхание перехватывает.

Чуточку страшно, что нас пошлют, но внутри всё равно приятно вибрирует от ожидания встречи с любимым исполнителем.

Мира стучит в дверь, просит совместные фото. Её здесь знают, приветствуют.

Солист с радостью делает со мной снимки и предлагает поставить автограф, но, так как у меня с собой, как назло, нет ручки — расписывается красной помадой в блокноте.

Дальнейший вечер проходит за вкусным ужином, алкоголем, танцами и песнями. Под самый конец — появляется и Настя, которая вливается так легко, будто развлекалась с нами с самого начала.

— Последняя песня была до мурашек, — произносит Лиля, когда мы вчетвером направляемся на улицу. — Я едва ли не заплакала!

— Ты просто перепила, малыш, — подкалывает Мира.

Все слова проносятся мимо, стоит только заметить на парковке Наиля. Он стоит, опираясь бёдрами о капот автомобиля, и о чём-то живо общается с Журавлёвым.

Расслабление, которое я получила во время концерта, моментально растворяется из организма. Мои плечи каменеют. Я начинаю чувствовать себя неуютно, несмотря на то, что теперь вижусь с Сашей не один на один.