— Вот именно! — Лола подняла на своего компаньонастрадальческий взгляд. — Пожалуйста, пригласи нотариуса. Я знаю, онивыезжают на дом к тяжело больным людям.

— Да можешь ты мне наконец объяснить, что случилось?

— Ты ведь сам отправил меня в этот медицинский центр. Вобщем, я даже благодарна тебе за это. Ведь иначе я так и не узнала бы, что яочень больна…

— Что они там тебе наговорили?

— Они провели мантическую диагностику и выяснили, что ятяжело и почти неизлечимо больна. Мне нужно пройти труднейший курс лечения, итогда, возможно, у меня появится шанс на выздоровление…

— Лолка, но я же отправил тебя на разведку! Ты виделатам того лысого мужика, за которым мы следили от «Райского сада»?

— Как ты можешь говорить о таких ничтожных вещах, когдая, быть может, доживаю свои последние дни? — Голос Лолы дрожал, на глазахпоявились слезы. — Я совершенно ослабела, едва переставляю ноги, а ты… тытребуешь, чтобы я следила за каким-то уголовником, рискуя своей жизнью… теммалым, что от нее осталось…

— Не пойму, — Леня пригляделся к своейподруге, — ты что, «Даму с камелиями» репетируешь?

— Ужасный человек! — воскликнула Лола. При этомона неосторожно разжала руку, которой прижимала к сердцу Пу И. Песик вырвался иотбежал в дальний конец дивана. — Вот и собака не хочет разделить со мноймои страдания! — простонала Лола. — Признайся, это ты его подучил?Впрочем, я все тебе прощаю… нельзя уходить из этой жизни с грузом гнева иобиды…

— Да… судя по всему, это серьезно! — проговорилЛеня, на всякий случай отступив к дверям. — Наверное, придется поговоритьс Иркой Соловьяненко… кажется, она сейчас сидит без работы…

— Что?! — Лола подскочила на месте, сняла с ногитапочек и швырнула его в Маркиза. — О чем ты хочешь разговаривать с этойбездарностью, с этой уродиной, с этой кривоногой крокодилицей?

— Как о чем? — Леня подобрал тапочек, открылдверь, вышел в коридор и продолжил с безопасного расстояния: — Мне же надозакончить работу, а ты явно собираешься взять отпуск за свой счет. Так чтопридется поискать тебе временную замену…

— Мерзавец! Негодяй! Ничтожество! — завизжалаЛола, вскочила с дивана и бросилась за Маркизом, который стремглав удрал в своюкомнату и заперся изнутри. — Не думай, что эта дверь тебя спасет! —кричала Лола, молотя по двери кулаками. — Ничто не защитит тебя от моегогнева!

— Кажется, слабость прошла?.. — осведомился Леняиз-за двери. — Вот теперь я тебя узнаю… это прежняя, настоящая Лола! Можетбыть, не нужно звонить Ирке? Может быть, ты сделаешь наконец то, о чем я тебяпросил? Лолка, время дорого, того гляди — Ухо сгонит Зозулина с квартиры, а тыраспустила нюни! Какая еще мантическая диагностика? Тебя элементарно разводятна деньги!

— Ни за какие деньги не купишь здоровья! —вздохнула Лола, но, наткнувшись на грозный взгляд своего напарника, сказаласлабым голосом: — Хорошо-хорошо, я выполню твое задание. Но когда я умру, ты обэтом очень пожалеешь!

На следующий день Лола снова появилась в медицинском центре«Авиценна». На этот раз она прошла прямиком в регистратуру. Хорошенькаясестричка быстро нашла ее карточку, заглянула в нее и сообщила:

— Сейчас как раз свободна Памела Агафоновна. Так чтоможете пройти в кабинет гирудотерапии…

Лола вошла в просторный светлый кабинет.

За столом сидела крупная вальяжная женщина средних лет сгубами неприятного, излишне красного цвета. Перед ней на столе стояло несколькобольших стеклянных банок, в которых плавали, извиваясь, жирные крупные пиявки.

Повернувшись к Лоле, хозяйка кабинета облизнула губы ипропела слащавым голосом:

— Заходите, моя сладенькая! Сейчас мы вас подлечим!Сейчас мои пиявочки покушают вкусненького! — Повернувшись к банкам, онаосклабилась, постучала по стеклу ярко-красным ногтем и продолжила: —Цып-цып-цып, мои деточки! Обед! Обед! Кто тут у нас больше всех проголодался?

Пиявки оживились и наперегонки бросились к поверхности воды.

Памела Агафоновна раскрыла Лолину карточку и заахала:

— Ой, какой запущенный случай! Ну ничего, мои малюткивам обязательно помогут! Вы не смотрите, что они такие маленькие, у каждой моеймалютки по три челюсти, и в каждой челюсти — по триста острых зубов! Они знаютсвое дело! Обычно мы ставим пациентам по три пиявки, но в вашем случае можностразу десять… вы немедленно почувствуете эффект!

Лола представила, как десять пиявок одновременно впиваются вее кожу. Десять, и у каждой по три челюсти… и в каждой челюсти по триста зубов!Сколько же это всего? Почти десять тысяч!

— Мама! — едва слышно проговорила Лола.

— Ну, приступим… — Памела Агафоновна улыбнуласьЛоле, продемонстрировав полный рот мелких острых зубов. От страха Лолепоказалось, что у нее, как у пиявки, тоже три челюсти и сейчас эти челюстивопьются в Лолино горло…

Лоле стало нехорошо. Ее замутило от страха. Она стрелойвылетела из кабинета и бросилась к двери с женским силуэтом.

Придя в себя, вернулась в регистратуру и жалобным голосомсказала сестричке:

— У Памелы Агафоновны перерыв. Может быть, я схожу покак другому врачу?

— Можно, — сестра приветливо улыбнулась, — мывсегда идем навстречу нашим пациентам! Сейчас как раз освободился Ли Боевич!

— Кто? — удивленно переспросила Лола.

— Ли Боевич, наш специалист по иглоукалыванию, —пояснила девушка. — Настоящий мастер! — Она сделала какую-то пометкув Лолиной карточке и закончила: — Проходите в шестой кабинет, слева покоридору!

Лола подошла к двери шестого кабинета и на секундузадержалась перед ней. Из-за двери доносились какие-то оглушительные вопли иглухие звуки ударов.

«Что там происходит? — подумала Лола в испуге. —По-моему, там кого-то пытают!»

Тем не менее она решительно толкнула дверь и вошла вкабинет.

Прямо против двери сидел на корточках маленький тщедушныйкитаец неопределенного возраста, в черном шелковом халате и широких штанах. Припоявлении Лолы он неожиданно подпрыгнул, перевернулся в воздухе, ударил босымипятками в потолок, издал ужасный крик и снова приземлился в прежнем положении.

Лола опасливо попятилась и оглядела кабинет китайца.

По стенам были развешаны цветные гравюры с изображениямидраконов и тигров, а также схематические изображения утыканного длинными игламичеловека. Человек на этих изображениях выглядел очень несчастным. Он был такгусто утыкан иглами, что напоминал двуногого дикобраза. Около каждой иглы былочень искусно нарисован иероглиф — видимо, это было что-то вроде иллюстрированногосправочника по иглоукалыванию. Еще в дальнем углу кабинета стояла красиваяширма с расписными шелковыми створками, на которых были нарисованы веткицветущей сливы.