под доспехом черные узоры непрерывно тянулись до самого плеча. Только на правой руке — левая была пока нетронута шилом татуировщика.

Насколько Актеон помнил, по обычаю кёплинского народа, такие татуировки делались каждому человеку и пополнялись в течение всей остальной жизни. Все завитки и рисунки переплетались в один длинный узор от запястья до плеча. Когда на одной руке заканчивалось место — набивались на другой.

По узору можно было прочесть, кем являются его родители, из какого человек сословия. Можно узнать о мечтах и стремлениях и о том, какие события изменили его. У кёплинцев они назывались «летописью жизни», и охранялись как тайна личности. Поэтому показываться с непокрытыми татуировками — всё равно, что предстать нагим.

— А-а… ага, — Актеон наконец опомнился. Он подтянулся, встал на гик и поймал равновесие.

Заглянув в пропасть, Актеон пробурчал:

— Вот засада, уронил свою единственную подзорную трубу…

— Так возьмите мою, капитан.

— Спасибо. — Актеон не глядя выхватил трубу. Зажмурил один глаз и всмотрелся. — Чёрт, а лучше видно не стало. И не станет, пока не подплывем ближе. Остров едва в поле нашего зрения. Лучше будет переждать и сойти на остров завтра утром. Может, успеем привести судно в порядок. Зак де Сама доложил, что дыра в трюме успешно заделана. Только осталось слить оттуда всю воду обратно в море, а это дело не быстрое.

— И тогда каравелла будет на ходу?

— В некотором роде она и сейчас на ходу… Но чем меньше в трюме будет воды, тем меньше шанс опрокинуть корабль мачтой ко дну. Так что, если не будем торопиться, то сумеем починить судно и кое-как доплыть до ближайшего порта. А шлюпки как раз пригодятся для завтрашней вылазки на остров.

— Получается, сейчас нам остается только ждать и не высовываться?

— Да. Так будет разумнее всего.

— Но-о… Почему?

«Потому что сто девятый отряд Иностранного Легиона — это кучка пешек. Наша роль на доске не дает полного видения всей игры. Многое для нас находится в густом непроглядном тумане, а о происходящем можно лишь догадываться по отзвукам сражений на соседних клетках. У нас есть задание лично от самого Верховного Совета Избранных, но решения приходится принимать на ходу.

Почему RelictoMortenрешил тайком вернуться на корабль в теле Сервантеса? Почему он бросился вдогонку за близнецами? Зачем близнецы без предупреждения напали на отряд Иностранного Легиона? Кто стоит за этим нападением?

Вопросы размножаются как кролики весной, а нам по-прежнему мало что известно. Хотя, может, нам и должно быть известно ровно столько, сколько необходимо для просчета наших действий. Наше неведение кем-то поддерживается, и этим “кем-то” отчасти является сам Магистрат. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что Магистрат за нас не ручается. Наше текущее положение на данный момент можно описать как “меж молотом и наковальней”. А находимся мы в самом центре шахматного поля, на котором разворачиваются фигуры более чем двух сторон. Нам остается только действовать согласно распоряжениям Избранных и молиться, чтобы в следующий раз нашему отряду удалось вылезти из бойни живыми».

Вслух он проговорил, не слыша самого себя:

— Потому что это приказ.

Глава 9. Что посеешь, …

На месте, где секунду назад стоял Гаран Шульц, остались лишь комки соломы, размываемые отходящей водой. Кожа из домотканой ткани разлетелась на лоскутки. Длинная выструганная палка, некогда воткнутая в песок, теперь поломана в трех местах и плавала вместе с остальным мусором.

Десять минут назад он сидел под пальмой, скрестив ноги, и преспокойно занимался шитьем.

— Что? — Он поднял голову на Линталию. — Зачем я делаю это чучело?

Гаран мельком поглядывал за работой, чтобы случайно не вогнать иголку себе под ноготь. Бывало с ним такое. Неприятное дело.

— Не подумай, что я это чучело просто от скуки делаю. — Он скривил зубы, когда вспомнил юные годы подмастерья у городского портного. Хотя навыки шитья пригодились. — Это часть моего замысла: когда ты вернешь Адамант вместе с моей сестрой, я поставлю это чучело на пляже. На расстоянии в четыре мили оно будет выглядеть как вполне живой человек, похожий на меня. Нет, ну ты посмотри на эти шелковистые соломенные волосы! Прям как у меня!

Он приподнял чучело, придерживая незаконченный шов на затылке, и показал Линталии. Та многозначительно встрепенулась.

— Знаю, знаю. С таким же успехом я мог бы и сам выйти на пляж, а чучело отправить на паруснике. Но… э-э-эм… приму это за комплимент. Так вот, эти Иностранцы-Легионеры трижды подумают, прежде чем спускать на остров шлюпки. Рано или поздно они поймут, что нормальный человек не может вот так стоять на протяжении нескольких часов и не двигаться, но к тому времени мы будем уже далеко. Это поможет выиграть время, чтобы успеть подмести следы и смыться восвояси, иначе быстроходная каравелла вмиг догонит наш мелкий парусник.

Линталия издала протестующий соколиный крик.

— Нет, мы должны вернуться к Госпоже, — возразил он. — Только Госпожа способна возродить Зирану. Это наша первая серьезная миссия. Знаю, наказания нам не избежать, но больше деваться некуда. По крайней мере, сохраним свои шкурки и доспех, пусть и не удалось захватить плащ-реликт.

Птица нервно фыркнула, взмахнула искрящимися крыльями и угнездилась напротив Гарана, прикрыв глаза.

Уловка Гарана сработала, но не по задумке. Оставалось притвориться, будто так всё и было запланировано с самого начала.

— Кы-кы-кы-кы-кы… — шаркая по воде, Relicto Morten направлялся за Адамантом.

Тот, бряцая тяжелыми шипастыми доспехами, ещё не успел покинуть пляж. Ноги доспеха вдруг застыли, и никакие рывки не помогли высвободиться. Ботинки вмерзли в слой льда, созданный глифом холода. Цель обездвижена.

Голубая поверхность льда испещрена пенистыми пузырьками, и в отражении этой поверхности Relicto Morten вдруг углядел какое-то движение. Кто-то сидел на пальме позади него.

Гаран Шульц заметил, что его раскрыли. Он спрыгнул на скользкий лёд и замахал руками, удерживая равновесие. Он сдунул со лба золотисто-русую прядь волос, выпрямился. И выставил указательный палец.

— Линталия! Впе…

Атака была прервана — лёд по Гараном разлетелся кристалликами. Он инстинктивно укрылся руками от лазурной крошки. Relicto Morten кувыркнулся в сторону. Раздался треск молнии, а затем и звон разбитого льда — Линталия ударила мимо, так как ослепла вместе с хозяином.

— Назад, в сферу! — крикнул Гаран и стряхнул с лица крошку. Самые мелкие из ледяных крупиц угодили прямо в глаза.

Птица из желтых молний сразу взяла хозяина в оборону, пока тот не прозреет.

Гаран протирал глаза и прислушивался. Кроме тихих завываний ветра и шума морского бриза — ничего. Подозрительная тишина.

С