переходи на второй предел! — он водил саблей вперед-назад, цепляясь острием за пол. — Ну же! Мне надо вставить его глубже!

Ирен простонал. Актеон всё пыхтел и пыхтел.

— Прости вас Ева, чем вы там занимаетесь?! — крикнул Уорвик вполоборота и трижды протараторил своё заклинание заморозки. — Надолго этих сетей не хватит. Откройте дверь!

— Не мешай! — бросил капитан в ответ. В порыве раздражения он надавил на палаш чуть сильнее, и клинок треснул пополам.

«Ясно. Опять боцман постарался, — догадался Актеон. — Значит, вот что за трение тогда послышалось за дверью! Он подслушивал, и когда я заявил, что знаю о его предательстве, он тихо прикрыл дверь и смазал петли. Может, воском, а может, чем-то более вязким».

В это время Осколочный доспех выдергивал из себя веревки по одной своим когтистым указательным пальцем. Обрезанные концы веревок загибались кольцом от холода. Сеть мелела на глазах.

Наконец, последняя веревка сети лопнула. Отсрочка к действиям кончилась.

Два офицера и капитан застряли в пыточной комнате у самого днища корабля. Наедине с ожившим Осколочным доспехом.

Среди Безымянных островов.

Гаран Шульц сидел под пальмой. Ноги скрещены, а глаза уставились на каравеллу со спущенными парусами. Он смахнул со лба челку светло-русых волос.

— Линталия, птичка моя…

Птица появилась из руки, что покоилась на бедре. Она обогнула спину Гарана, оставляя след золотых искр, и села на плечо.

— Битва близится к кульминации, что скажешь?

Линталия лишь встрепенулась и свистнула, как сокол.

— Ах, ну да, ты права, — со смехом заметил Гаран, — ты ведь физическое воплощение моей души, поэтому думаешь о том же, что и я. Не было смысла спрашивать.

Взмах крыльев, словно короткое фырканье.

Гаран прикрыл глаза.

— Ладно, о чем это я? — И открыл, оскалившись своей фирменной улыбкой. В отличие от улыбки сестры, в ней кроме злобы была ещё и радость. — Ах да, после нашего короткого перемирия битва подходит к кульминации! Доспех ожил, и голова Зираны уже попала к нему в шлем. Отлично! Теперь подошла моя… То есть, твоя… Нет! Наша очередь довести дело до конца!

Линталия одобрительно щелкнула клювом.

— Да, пришло время пойти ва-банк, моя милая. Как только я тебя пошлю, они узнают, что я прятался на острове неподалёку. И ждал. Ждал, пока Осколочный доспех не даст сигнал. То, что он двигается — уже, своего рода, сигнал.

Он остановился и шикнул, как человек, получивший свежую ссадину.

— Знаешь, птичка моя, если бы Иностранный Легион привел Зирану к Избранным, то всё было бы кончено.

Снова фыркающий взмах крыльев. Гаран озвучил слишком очевидный факт.

— Ну, а что ты еще от меня хотела? — возмутился он. — Мне ведь надо хоть с кем-то поговорить. А то от сестренки можно ждать только оскорблений. И шуток, когда я не могу понять, шутит она или оскорбляет.

Молчание.

— Ладно, ладно, вернемся к делу. Если мы её спасем, то сохраним ценную информацию.

Птица за его спиной разразилась треском и обернулась в полный размер. Размер, в котором она предстала перед Иностранным Легионом.

— Лети, моя ненаглядная! — завопил Гиран, все еще сидя со скрещенными ногами. — Лети и верни Адамант вместе с моей сестрой!

Глава 8. В диапазоне меж молотом и наковальней

Осколочный доспех, подняв колено и взведя руки, долбил ногой в пол. Тяжелый шипастый сабатон бил всё сильнее и сильнее, — (*БАМ, БАМ, БАМ!)

Пол пробился, показалась внутренняя сторона дна каравеллы. Доспех погряз в яме из битых досок.

Двое — Актеон и Ирен — лицезрели это с шоком и ужасом на лицах. Уорвик смотрел с видом городского зеваки, наблюдавшего, как один пьяный мужик начал избивать другого.

Актеон лихорадочно думал о действиях доспеха: «Зачем он пробивается вниз? Зачем громит доски чуть ли не со скоростью дятла и силой слона?» — тут он ахнул вслух.

— Весь экипаж каравеллы находится в чрезвычайной опасности!

— Капитан… — тихо подал голос Ирен, — мы…

— Все утонем. — Бесстрастно закончил за него Уорвик. — Пойдем на корм рыбам. А глифы будут сдирать с наших раздутых тел.

— Уорвик, заткнись, чтоб тебя!

Грубая фамильярность. Но Актеон бы сказал то же самое.

(*БАМ, БАМ!.. ХЛЫЩ-Щ-Щ!..)

Вода хлынула из ямы с пронзительным шелестом, словно только что выбитый в скале родник.

Чтобы пробить дыру в корабле и сбежать, доспеху ему потребовалось всего пять минут, если не считать борьбы.

Упав на колено, он принялся рыться в дыре руками, чтобы оторвать больше досок.

Актеон посмотрел вниз и увидел, как вода быстро доходила до уровня щиколотки. И поднималась выше.

— Уорвик Ринн!

— Да, капитан.

— Ты сможешь заморозить всю эту воду, чтобы залатать дыру?

— Пока он… — Уорвик запнулся, — оно тут орудует — вряд ли. Я могу заморозить только ту воду, что находится в покое. Например, ту, что у нас под ногами. Но превратить в лед воду, что хлыщет прямо из дыры — задача сложная. Потому что каждый миг мне придется концентрироваться на все новом объеме жидкости.

Он помедлил, прочитав вопрос на лице Актеона.

— Я знаю, несколько минут назад я морозил сырой воздух, и это было выше моих сил. Если я продолжу и дальше так нагружать свой организм, то получу обморожение. А это практически смерть.

Актеон кивнул.

А вода все прибывала. Теперь она стремительно достигала колен.

Доспех с грохотом и плеском воды достал одну доску за другой и выкинул через плечо. А когда проделанная им дыра стала достаточно широкой, он нырнул в неё с головой, болтая ногами кверху.

«Может, нам его подтолкнуть, чтоб убирался поскорее?»

— Но капитан… — обратился Ирен. — Что нам делать? — и, не дожидаясь ответа, сказал: — Прошу, отойдите, я постараюсь открыть дверь по частям.

Уорвик и Актеон отступили на пару шагов. Ирен явил зубчатую пику и размял плечи.

Лезвие пики влетело в боковую щель двери и зацепилось зубцами. Оно было короче сабли, а вся сила приходилась на металлическое древко. На роль лома она подходила куда лучше палаша.

Лезвие «разгрызло» зубцами часть двери и вышло. Толстая деревянная плоскость с корягой влетела внутрь комнаты и плюхнулась на водную гладь.

Вода была уже практически по пояс. Доспех скрылся из виду, оставив в днище корабля огромную пробоину.

От двери отлетел еще кусок — весь нижний правый угол. Поток чистой соленой воды с благодарностью влился в коридор. Если так подумать, то, пытаясь спасти себе жизнь, трое укорачивали жизни всего экипажа — через сломанную дверь вода быстрее заполнит весь трюм.

Но в образовавшемся проеме Актеон разглядел опрокинутый стул. Боцман и впрямь решил подпереть дверь,