– Нет! – восклицает Бронвин, и за столом воцаряется хаос: все разом начинают спорить.

– Он бы не смог! – перекрикивает остальных Мейв. – Люди узнали бы! У него на лодыжке браслет!

– Ему разрешают заходить на территорию «Бэйвью-Хай», – замечает Эдди. – Это он мог выкрасть ключи у папы Нейта. И когда мы нашли Фиби, Джейк был на школьном стадионе!

– С инспектором по надзору, – напоминает Купер. – Наверняка Джейку нельзя торчать там круглые сутки. Если бы он заявился туда ночью, когда пропала Фиби, кто-нибудь заметил бы.

– Для жителя Бэйвью ты чересчур лоялен к стражам правопорядка, – с мрачным видом говорит Эдди. – Если у Джейка есть хотя бы один сообразительный приятель вроде Мейв, готовый полчаса пошерстить даркнет, он быстро узнает, как обмануть систему слежения. – Мейв хочет возразить, но она, возможно, смогла бы такое провернуть. – И вот еще. Купер, помнишь красную машину возле офиса Эли? С коричневым верхом? Представь, мы с Нейтом видели ее еще раз – перед домом его соседа! А затем мы поехали в «Бэйвью-Хай» и нашли Фиби. К тому же Джейк точно знает, где школьный сарай с инвентарем, и…

– Эдди, постой, – чуть ли не с отчаянием перебивает Бронвин. – Где тут логика? Зачем Джейку такое вытворять? Ему, наоборот, сидеть бы тихо и не высовываться. Он же хочет, в конце концов… – Она замолкает, явно не желая произносить выйти на свободу.

– Не припомню, чтобы Джейк поступал логично, – упорствует Эдди.

– Веский аргумент, – признает Бронвин. – Я тебя не виню, Эдди. Ты имеешь полное право волноваться. Но билборд и флаеры уж точно не связаны с Джейком. Когда они появились, он еще сидел в тюрьме.

Эдди фыркает:

– Помнишь статью о Джейке в «Бэйвью блейд»? Там говорилось, что ему в тюрьму пишут десятки людей. Десятки! Одному богу известно, во что может вписаться человек, которому Джейк запудрил мозги. – Она переводит испытующий взгляд на меня. – Фиби, ты не видела на вечеринке кого-то похожего на Джейка? Или красную машину? А может, знаешь что-то еще, о чем нам не рассказывала?

Все взгляды обращаются ко мне, и я, покраснев, опускаю глаза. В голове крутятся слова Купера, произнесенные на автостоянке: «Мне знакомо чувство, когда ты будто бы не властен над собственной жизнью, а излить душу никому не можешь».

Каким облегчением было бы выложить всю правду про Оуэна. Однако в воскресенье днем мне наконец-то позвонила Эмма, пообещав, что прилетит домой, как только найдет недорогой билет.

«Прости, что меня не было рядом, – сказала она. – Мне тут тоже приходится нелегко, но меня это не оправдывает. Ничего не предпринимай, дождись моего приезда. Столько проблем навалилось…»

У меня не было сил расспрашивать, так что я ограничилась простым «хорошо».

И все же я должна что-то ответить Эдди.

– Я помню обои.

– Какие обои? – удивляется она.

– Я уже рассказала полиции. Не знаю даже, сон это был или явь… В какой-то момент я очнулась в незнакомом месте и все, что увидела, – обои. Зеленые, с узором из плюща. Возможно, мне почудилось, ведь больше я ничего не помню и…

– Плющ! – перебивает Эдди. Она так резко бледнеет, что на щеках проступает россыпь веснушек. – Ты думаешь о том же, о чем и я? – спрашивает она Купера.

– Ну… не уверен, – с опаской отвечает тот.

– Веранда! В «Рамона-хаус»!

Я оглядываю друзей, чтобы понять, одна ли я не понимаю, о чем речь. Остальные смотрят не менее озадаченно. О чем бы ни толковали Эдди и Купер, в курсе только они двое.

– «Рамона»… ну нет, – качает головой Купер. – Там другой узор на обоях. Больше похож на… колоски.

– Нет, это именно плющ! – настаивает Эдди. – И фон зеленый!

– О чем вы? – интересуется Бронвин, переводя взгляд с Эдди на Купера.

Эдди теребит сережку.

– Я уже видела зеленые обои с плющом. И никакие это не колоски! – добавляет она, укоризненно глядя на Купера. – Есть загородный дом в Рамоне, возле гор Каямака. Отсюда где-то час езды. – Она делает глубокий вдох. – Дом принадлежит семье Джейка.

Саймон

Шесть лет назад

По мнению Саймона, загородный дом Джейка как нельзя подходил семейке Риордан: безвкусный, бестолковый и невероятно помпезный.

Взять хотя бы мебель. Какие родители сына-подростка выберут белоснежную обивку? Риорданы, кто же еще! «Сами виноваты», – подумал Саймон, водружая ноги в грязных кроссовках на подлокотник дивана. Затем открыл блокнот и снял колпачок с ручки. Наконец-то он остался один. Мистер и миссис Риордан поехали по антикваркам, что бы это ни значило, а Джейк дремал у себя в комнате. Или только притворялся спящим. В любом случае Саймона это устраивало.

Он перелистывал страницы, пока не нашел нужную: «Кого я ненавижу».

Тут все было строго по делу, Саймон излагал претензии коротко и ясно. На прошлой неделе он включил в список Бронвин Рохас, с которой вместе ходил на подготовку к конкурсу «Модель ООН». Бронвин жила в Бэйвью, но в младших и средних классах училась в школе «Сент-Пий», тогда как Саймон с Джейком – в академии «Бакингем», поэтому Саймон встретил ее впервые. Он мгновенно понял, что в старших классах они будут вместе учиться по углубленной программе и, возможно, поборются за звание лучшего ученика. Она не умнее меня, сделал он вывод, слушая, как темноволосая девушка излагает свои мысли на семинаре. Разве что зубрит усерднее.

«Подхалимка, – написал он ниже. – Противный голос. Не уверена в себе. – Еще он добавил: – Страшная», – затем, поразмыслив, зачеркнул. Саймон гордился своей честностью, поэтому следил, чтобы личные предпочтения не влияли на объективность. Пусть он сам не находил в Бронвин Рохас ничего привлекательного, кто-то, вероятно, мог думать иначе. Кто-то с ужасным вкусом, разумеется, но все же.

Сегодня, впрочем, Саймон не собирался пополнять перечень грехов Бронвин. Вместо этого он открыл чистую страницу и написал:

«Джейк Риордан.

Паршиво играет на приставке.

Смотрит реалити-шоу, и не для того, чтобы поржать.

Пялится на себя в зеркало.

Позер».

Саймон долго продолжал список, царапая ручкой тонкую бумагу. Конечно, он и раньше подумывал включить старого приятеля в список, потому что Джейк временами люто его раздражал. Однако он медлил из-за ничем не обоснованной привязанности, которая, как он сегодня понял, всегда оставалась безответной.

Джейк с отцом вставали в семь утра и отправлялись на пробежку. Им хватало ума не беспокоить Саймона. Он любил поваляться в постели до полудня, тем более тут с трудом засыпал на неудобной кровати. Матрас больше походил на гигантскую подушку – слишком мягкий. Сегодня Саймон встал раньше обычного и вышел на прогулку. Он слонялся по двум акрам риордановских угодий, от