В горле Алисии образовался огромный ком.

— Не знаю, — сказала она, покачав головой. — Я просто знаю, что хотела сказать тебе, а потом убедила себя, что так будет лучше.

— Лучше для тебя.

— Не надо! — воскликнула она. — Не смей намекать, что я выбрала легкий путь. Если бы ты знал, как мне было тяжело, сколько я боролась, одна воспитывая нашу дочь…

— Это был твой выбор, — безжалостно сказал он.

Ее сердце болело. Она любила его, но и ненавидела и яснее, чем когда-либо, понимала, что будущее для них невозможно.

Он остановил машину на парковке больницы, и вышел, уперев руки в бока. Она сделала то же самое, глядя на него поверх капота машины.

— Грасиано, я…

— Куда идти? — прервал он, сверля ее глазами.

Она моргнула, глядя на больницу, затем глубоко вздохнула.

— Ты хочешь пойти со мной?

— Она и моя дочь, не так ли?

Алисия закусила губу.

— Да, но сейчас не время встречаться с ней. Мы говорим о маленькой девочке, и она заслуживает большего, чем подобная драма. Особенно когда ей больно. Просто поезжай домой. Я позвоню тебе, когда узнаю, что происходит.

— Это моя дочь, — выдавил он из себя.

— Я знаю. — Она вздрогнула, но не от прохладного вечернего воздуха. — Я понимаю. Но не сейчас.

— Нет, сейчас. Дело в том, что у нее есть отец, которого она не знает. Да я понятия не имею, что ты рассказала ей обо мне!

Слезы навернулись на глаза Алисии, когда она направилась к нему, желая, чтобы он понял.

— Она моя семья, — твердо сказал он, и ее сердце сжалось, потому что она лучше, чем кто-либо, понимала, что это значит для него. Его однажды уже лишили семьи, и теперь Алисия делала то же самое. — Я должен увидеть ее.

— Я… я боюсь, что это ее расстроит.

— Думаешь, я не могу себя контролировать? — Его ноздри сердито раздулись.

Она знала, что, скорее всего, верно обратное, но это ничего не меняло.

— Я не могу… стоять здесь и спорить с тобой. Мне нужно пойти к ней. — Она подняла руку к его груди, но он вздрогнул, отстраняясь от нее. — Только, пожалуйста, не делай ничего, что могло бы ее расстроить.

Выражение гнева в его глазах заставило ее сердце застыть, но она не могла оставаться на одном месте. Энни нуждалась в ней.

Она проверила свой телефон, пока шла в приемный покой.

— Моя дочь здесь, с доктором Уоллес.

— Да. Отделение ортопедии на третьем этаже.

Она не оглядывалась на Грасиано, но знала, что он был рядом. Его присутствие придавало ей силы, и в этот момент она нуждалась в этой силе больше, чем когда-либо.

— Ди! — Слеза скатилась по ее щеке при виде ее самой дорогой подруги. Алисия побежала по коридору туда, где ее ждала Диана.

— Успокойся, дорогая. — Ди потянулась к Алисии, метнув взгляд на красивого незнакомца, подходящего к ним. — Теперь не о чем беспокоиться.

— Рука не сломана? — Алисия отстранилась, чтобы посмотреть Ди в лицо.

— К сожалению, сломана в двух местах. Это наша Энни. Она ничего не делает наполовину.

— Я могу увидеть ее?

— Конечно. Ее сейчас осматривает доктор, но вы можете войти.

Взгляд Дианы задержался на Грасиано, но Алисия не могла сейчас думать ни о чем, кроме Энни. Так и не представив Грасиано своей подруге, она проскользнула в больничную палату.

* * *

Грасиано медленно пошел за ней, страх и неверие почти парализовало его ноги. Он остановился в дверях, оглядывая комнату и не обращая внимания на седовласую женщину, которая только что разговаривала с Алисией.

На кровати сидела девочка, наклонив голову вперед, так что ее темные шелковистые волосы закрывали ей лицо. Она слегка пошевелилась, и он увидел кровоподтек на ее щеке. Внезапно она взглянула на него.

Это было похоже на удар кулаком в солнечное сплетение.

Это была его дочь.

Впервые в жизни мужчина испытал сильнейший приступ отцовской гордости. Она безошибочно была частью его самого, частью его брата, матери и отца — частью его семьи. Она была точной копией его матери, за исключением ее глаз, которые напомнили Грасиано его брата. Ее кожа была такой же смуглой, как и у него, но затем она улыбнулась с легким любопытством, и он увидел Алисию, и его сердце сжалось. Всякая мысль о нежелании иметь детей исчезала при виде этого маленького человечка, который, безошибочно, принадлежал ему.

— Здравствуйте! — вежливо сказала девочка.

Он не мог смотреть на Алисию, стоящую у кровати. Гнев захлестнул его: она лишила его той связи, которую он заслуживал с момента рождения ребенка, а не сейчас, девять лет спустя.

— Привет!

Доктор подняла на них глаза и вернулась к своей работе, накладывая гипс.

— Похоже, у твоей руки был сегодня тяжелый день, — сказал он.

— Сломана в двух местах, — кивнула Энни.

Его сердце дрогнуло. Она была до боли ему знакома — как будто он нашел частичку самого себя.

— Я знаю, что это такое, — сказал он и указал на горбинку на своем носу. — У меня был сломан нос. И запястье.

Она скривила губы точно как Алисия.

— Вы родственники? — спросила его доктор, ее тон был, как ему показалось, безобидным для ушей ребенка, но Грасиано расслышал подтекст. Она изучала его.

— Он со мной, — сказала тихо Алисия, но этого было достаточно. Вместо того чтобы сдерживаться и молчать, она говорила сейчас. Но вряд ли это было явным подтверждением ее мужества: она говорила, чтобы скрыть правду от Энни. Это все.

— Это моя мама, — сказала Энни и улыбнулась, переведя взгляд на Алисию. — Не волнуйся, я в порядке.

Он чувствовал себя исключенным. Он чувствовал себя потерянным. Он был очарован своей дочерью, этой красивой девочкой, о которой он ничего не знал.

— О, дорогая! Что случилось?

Алисия быстро подошла к краю кровати и поцеловала Энни в лоб.

— Это было просто столкновение, мама.

Алисия нахмурилась, явно не убежденная в том, что все было так просто.

— Откуда вы знаете мою маму? — Энни снова обратила внимание на Грасиано, гораздо больше интересуясь им, чем разбором происшествия на футболе.

Алисия снова заговорила первой, отчаянно пытаясь скрыть правду. Это был правильный поступок, но в тот момент он мог видеть только ее трусость и стыд, ложь, которую она говорила десять лет и которая теперь непреднамеренно сорвалась с языка.

— Я делала проект для Грасиано, — сказала она.

— Хорошо. — Доктор сняла резиновые перчатки и встала. — Готово. Не возражаете, если я поговорю с вами в коридоре?

Он стиснул зубы. Неужели Алисия не оставит его наедине с