— Ага. И ещё бы надо испросить позволения у графа. Он может и не отпустить наш квартет в злачное место, — задумчиво выдал я и вышел из комнаты.

Однако я зря переживал из-за Эко. Он без проблем разрешил нам покинуть посольство, но строго-настрого наказал избегать неприятностей.

Мы вышли за ограду и пошли вдоль заборов, которые окружали посольства. Вечерние улицы освещали немецкие керосиновые фонари, а из прохожих я увидел лишь пару кошек. Но вскоре мимо нас пронёсся автомобиль с открытым верхом и смеющимися молодыми людьми с европейской внешностью.

Александр завистливо поглядел вслед машине и пробурчал:

— Эх… вот бы и нам выделили автомобиль.

— Нам по статусу не положено, сударь, — сухо напомнил Андреев, сдвинув котелок на затылок.

А я улыбнулся и иронично добавил:

— Александр, ты вот побольше бурчи подобным образом в трактире. Тогда рано или поздно тебя точно кто-то приметит.

— Постараюсь, — вздохнул Шурик, косясь на тёмное небо, на котором стали появляться крупные звёзды.

Местный трактир обнаружился возле самых ворот. В первый раз когда мы здесь ехали, я как-то его просмотрел. Наверное, потому что он из-за своих скромных размеров терялся рядом с роскошными виллами. Хотя с виду трактир был очень даже неплох. Он имел два этажа, большие окна, двускатную черепичную крышу и украшенный рейками фасад. Насколько я помню, этот архитектурный стиль назывался фахверк. И он был присущ немецким землям.

Между тем мы миновали вместительную парковку, на которой поблёскивали краской с пяток автомобилей, а затем вошли в трактир, освещённый светом керосиновых ламп. В уши тут же влетел гомон тридцати человек и звуки весёлой, зажигательной музыки. Последнюю издавал белый рояль, по клавишам которого азартно бегали пальцы раскрасневшегося мужчины во фраке. Он даже не заметил нашего появления в просторном зале, в котором витали ароматы еды, пива и табака. А вот некоторые посетители изволили проявить любопытство. Их изучающие взгляды заскользили по нашему квартету, пока мы невозмутимо топали к свободному столику, покрытому клетчатой скатертью.

Мы уселись за него. И тотчас к нам подскочил средних лет официант в чёрно-белой форме и с щёгольскими тонкими усиками. Примерно такие же носил Алёшка. Официант окинул нас намётанным взглядом и с диким немецким акцентом проговорил:

— Чиго изволяти, гаспада?

— Сперва мы изучим меню, уважаемый, — вежливо произнёс я, заметив на столе тоненькую книжечку.

— Ках вам будет уходно, — ответил тот и скрылся с глаз долой.

Но вскоре он возвратился, заметив, что мы уже выбрали себе ужин. В этом нам помогла одна из страниц меню, которая оказалась на русском языке. Остальные были на английском, немецком, испанской и турецком.

В общем, мы сделали заказ. И довольно скоро наш стол украсили: сковорода со шкворчащими сосисками, пенное пиво в кружках, золотистый варёный картофель и квашеная капуста.

Андреев поглядел на всё это ароматно пахнущее богатство, потёр ручки, словно Кощей над златом, и произнёс:

— Ну-с, судари, приступим.

Мы стали с аппетитом уплетать блюда и запивать отменным пивом. Попутно наша банда завела негромкий разговор, который иногда выстреливал тяжёлыми вздохами вроде «да, Империя уже не та», «а при Александре было лучше». Шурик же порой вполголоса восторгался немецкой кухней.

Граф рассчитывал, что подобное поведение заставит врагов Империи рано или поздно обратить на нас внимание и попробовать сделать своими агентами.

Конечно, мы прекрасно понимали, что даже если на нас всё же обратят внимание нужные люди, то они долго будут присматриваться, а уж потом примутся аккуратно действовать. Но мы готовы были ждать.

Тем временем к нашему негромкому разговору начали прислушиваться господа из-за соседних столиков. Ясный пень, что они не пялились на нас, а лишь иногда украдкой косились и прерывали свои разговоры, дабы лучше было слышно нашу беседу. А я краем глаза внимательно следил за ними.

Вскоре один из дипломатов, довольно молодой парень, поднялся на ноги, с ухмылкой глянул на наш квартет и шустро покинул трактир, словно у него резко начало рвать днище, а в местных уборных не было той туалетной бумаги, к которой привык его нежный зад. Товарищи же парня остались сидеть за столиком, который находился довольно далеко от нашего.

Хм… они явно не могли слышать наших тихих речей. Так что же заставило парня буквально вылететь из трактира? Подозрительно. Весьма. Хотя, кажется, я знаю ради чего он мог так лихо покинуть трактир.

В этот миг он как раз вернулся. Уселся за стол и что-то шепнул своим товарищам постарше. Те нехорошо заулыбались и начали поглядывать то на наш квартет, то на дверь. И мне стало кристально ясно, что в ближайшем будущем нас ничего хорошего не ждёт.

Я склонился над столом, окинул спутников твёрдым взглядом и мрачно прошептал:

— Господа, нас сейчас будут проверять на прочность. Первыми в драку не лезем, но не прогибаемся, иначе нас уважать не будут. И давайте попробуем обойтись без членовредительства и уж тем более никого не убивайте. Ясно?

Вся троица решительно закивала головой. И буквально через миг дверь зала с шумом распахнулась и внутрь вошла громко хохочущая четвёрка крепких дворян. Они направились к нашему столу, перебрасывая фразами на английской языке. Я с грехом пополам понимал их, так как учил этот язык ещё в родном мире. И, ежели мои знания, не обманывали меня, то дворяне изволили шутить. Конечно же, каждая шутка заканчивалась гоготом.

Однако гогот прекратился, когда четвёрка вальяжно подгребла к нашему столу. В зале тут же смолкли все разговоры. И даже чувак во фраке перестал «насиловать» рояль. Всё внимание посетителей оказалось направлено на нас. Во многих зенках я заметил предвкушение и толику злорадности.

А англичане между тем начали спектакль. И главную роль стал исполнять рыжеволосый здоровяк со шрамом на щеке. Он уставился на нас, точно баран на новые ворота, и почти без акцента произнёс на русском языке:

— А кто это тут занял наш стол?

Я молча уставился на англичан и вдохнул насыщенный запах алкоголя. Он шёл от задир и буквально валил с ног. Но глаза у всех четверых были трезвыми-трезвыми. Похоже, ребята лишь имитировали нетрезвое состояние. Один из них вон даже изображал пьяное покачивание. Дешёвый трюк…

Я усмехнулся и холодно сказал:

— Сперва представьтесь, господа, как это принято в благородном обществе. А затем культурно обсудим — кто чей стол занял.

— Ты верно заметил, что так принято в благородном обществе, — насмешливо фыркнул Рыжий, немного склонился надо мной и прошипел: — А ты к этому обществу не имеешь никакого отношения, — затем он выпрямился и возмущённо крикнул, оглядывая зал: — И кто вообще пустил в трактир вилланов?! Герр Шварц недоглядел?!