В 1867 г. администрацией училища был проделан эксперимент для определения качества обучения юнкеров. С этой целью на экзамены были приглашены в качестве независимых экспертов член Российской академии наук математик П. Л. Чебышев и член артиллерийского комитета А. Ферсман. Прослушав ответы всех юнкеров на экзамене, П. Л. Чебышев написал отчет: «Как по ответам на вопросы из теории, так и по решению практических задач я мог убедиться, что вообще все пройденное из математики юнкерами усвоено надлежащим образом и они в состоянии успешно пользоваться для приложения всем запасом знаний по математики, сообщенным им в училище». В отчете математик указал, что он счел возможным сделать некоторые сокращения учебного курса по математике, исключив то, что не применяется на практике. А. Ферсман предложил даже несколько сократить курс артиллерии, «дабы давать то, что необходимо строевым офицерам, убрав мелочи технического характера и сведения об иностранной артиллерии, составляющие для строевого офицера роскошь».

Большое значение в обучении придавалось практическим навыкам юнкеров, от которых требовалось доскональное знания орудия. Привитие практической составляющей будущей профессии возлагалось на офицеров-воспитателей, к числу которых относились командиры взводов, батарей и дивизионов.

Н. И. Иванов был выпущен из училища подпоручиком в «3-ю Гвардейскую артиллерийскую бригаду».

В основу воспитания положено положение о портупей-юнкерах, изложенное в приказе начальника училища: «В назначении быть руководителями младших товарищей портупей-юнкера должны видеть не средство обнаруживать свою власть и старшинство, а средство своим примером и нравственным влиянием заслужить уважение подчиненных и развить в них те качества военного и образованного человека, которые они уже приобрели в прежних местах своего воспитания». Это принципиально отличало процесс самовоспитания артиллеристов от традиций Николаевского училища.

О нравственности юнкеров говорит такой факт. Во время неурожая в некоторых областях России в 1868 г. юнкера обратились к начальнику училища с просьбой давать на обед вместо трех блюд – два. А стоимость третьего блюда (примерно 100 руб. в месяц) в течение пяти месяцев перечислять в распоряжение Комитета на «пособие страдающим».

Алексеевское юнкерское училище было основано в 1864 г. как Московское пехотное юнкерское училище и просуществовало под этим названием до 1897 г., когда было переименовано в Московское военное училище. Высочайшим приказом по военному ведомству от 18 февраля 1906 г. шефом училища был назначен наследник престола сын Николая II великий князь Алексей Николаевич.

Необходимость учреждения юнкерских училищ обусловливалась значительным числом молодых людей, которые поступали по желанию в полки на различных правах, потом производились в офицеры по необходимости с крайне ограниченным общим и специальным образованием.

С юнкерскими училищами высшее военное руководство России связывало будущность армии. «…Армия будет обеспечена строевыми офицерами со степенью развития, достаточною для… служебных целей. Прочие военно-учебные заведения имеют другие цели, но поднятие нравственного и умственного уровня в массе офицеров мы должны ожидать именно от юнкерских училищ».

В юнкерские училища принимались: из вольноопределяющихся как рядовые, так и унтер-офицеры, а из числа поступивших на службу по жребию только унтер-офицеры. Минимальный уровень образования для поступавших ограничивался четырьмя младшими классами средних учебных заведений, что делало образовательный ценз абитуриентов юнкерских училищ значительно ниже по сравнению с военными училищами. Выше было сказано о посредственной учебе М. В. Алексеева в реальном училище, что также предопределяло для него выбор военно-учебного заведения.

Все поступающие в младший класс подвергались экзамену для вольноопределяющихся 3-го разряда. Это был экзамен по специальной программе, установленной по соглашению министров военного и народного просвещения. Этим же соглашением определен объем знаний для указанной категории юнкеров, который позволит успешно осваивать военные предметы в специальном курсе. Те, кто по итогам экзамена оказались недостаточно подготовленными, зачислялись в юнкерское училище с определением в особое приготовительное отделение с годичным курсом. Естественно, что за этот дополнительный год нельзя было сделать того же, что делалось в средних учебных заведениях за 7–8 лет. Таким образом, общее образование и объем сведений у молодых людей, закончивших юнкерские училища, были значительно ниже, чем у выпускников военных училищ.

Молодые люди с высшим образованием учились один год, поступая сразу в старший класс. Состав юнкеров в училище был далеко не дворянский, большинство происходило из разночинцев, включая юнкеров с высшим образованием.

По окончании учебного курса и успешной сдачи экзаменов юнкера возвращались в свои части и через некоторое время по представлению ближайших своих начальников производились в офицеры. Причем закончившие по первому разряду производились в офицеры независимо от наличия вакансий, остальные – только при их наличии. М. В. Алексеев по окончании училища был первоначально до получения первого офицерского чина отправлен во 2-й гренадерский Ростовский полк, откуда в свое время в качестве вольноопределяющегося был направлен в юнкерское училище.

Юнкерские училища пережили два периода: 1-й организационный с 1864 г. по 1874 г. и 2-й с 1874 г. по 1889 г. – «училища крепнут в данных им основах… выполняют свои задачи. С 1874 г. усложнилась программа вступительных экзаменов и стала «несравненно выше прежней». Повышены требования по русскому языку и математике, введено преподавание физики с элементарными сведениями из химии и тригонометрии… возрастали требования в военных науках. На страницах военно-педагогической прессы отмечают в лучшую сторону Московское юнкерское училище и его начальника полковника Кроймана за особое усердие, связанное с педагогической опытностью, и по устройству юнкерских училищ».

В таблице 6 представлены программы военных и юнкерских училищ. Сравнение программ обучения (количество часов в неделю на обоих курсах) показывает, что в юнкерских училищах был сделан акцент в большей степени на общеобразовательные дисциплины, чем на основные военные дисциплины. Это связано с необходимостью поднять общеобразовательный уровень юнкеров, который изначально при поступлении в юнкерские училища заметно отличался в худшую сторону по сравнению с военными училищами. Важным отличием в программах было преподавание в юнкерских училищах будущим офицерам методики обучения нижних чинов.

Таблица 6

Сравнительная таблица программ военных и юнкерских училищ[13]

В юнкерских училищах готовили офицеров в объеме батальона. Одним из главных недостатков обучения в юнкерских училищах, по мнению современников, была частая смена преподавателей, которыми являлись офицеры штабов и войск, расквартированных в городах дислокации данных учебных заведений. Ротация офицеров-преподавателей была связана с их служебными переводами в другие военные округа. Отсюда вытекала трудность в установлении хороших и твердых методов преподавания и качества преподносимых юнкерам знаний, что носило в известной степени элемент случайности. Так, по воспоминаниям бывшего воспитанника Варшавского юнкерского училища, «у нас была… совершенно исключительная отрасль подготовки юнкеров, которой либо вовсе не было в других училищах, либо она там была в пренебрежении. Это преподавание методики и педагогики. Дело в том, что случайно подвернулся в нашем училище весьма дельный преподаватель упомянутых предметов, артиллерийский подполковник Троцкий-Сенютович, сумевший, помимо основательных знаний, пробудить у юнкеров любовь к преподаванию грамоты солдату…».