Беседа не клеится, да и не всегда нужны разговоры. Иногда совместное молчание способно сказать значительно больше. Слова сегодня, пожалуй, могут только ранить. А вот  молчанием Дэн, словно в очередной раз  просит прощения, а я отвечаю тем же. Пью вино, смотрю на отблески пламени в его глазах и мысленно отвечаю. «Пожалуй, ты ни в чем не виноват. Я злюсь, что сейчас с нами нет Андрея, и только на тебя я могу выплеснуть свою боль».

После вина это проще принять. Дэн весь вечер тянет один бокал, а мне достается весь кувшин. Вино хоть и легкое, но в голове появляется легкость и в нее начинают приходить разные, шальные мысли.

– А поехали на пляж, – предлагаю я неожиданно даже для себя, когда мясо доедено,  вино выпито и даже в маленькой чашечке не остается сваренного на углях  бодрящего, терпкого кофе.

Дэн  отставляет свою чашку и смотрит на меня внимательно, выжидающе.

– Ты же не можешь находиться рядом с морем.

– Как ни странно, ночью проще.  Его плохо видно. А потом… – Я задумчиво изучаю кофейную гущу. – Возможно, нужно бороться со своим страхом. Я же не купаться тебя зову…

– А я бы пошел, – усмехается он. – Помнишь, как плавали голышом.

– Вы плавали! – фыркаю я.

– А ты бегала по пляжу, с моей, между прочим, рубашкой и пыталась  воззвать нас к разуму. А рубашка была, между прочим, белая. Ее потом пришлось выкинуть.

– Я переживала. Был еще апрель! Холодно, темно, волна! И вы два идиота! Может моя фобия оттуда?

– Ты знаешь, откуда твоя фобия, – не соглашается Дэн с моими доводами. – Поехали на пляж. На самом деле, неправильно приехать на море и шарахаться от него.

– Я скоро уеду.

Дэн молчит, изучает меня, словно  хочет возразить, но говорит вслух совсем другое.

– Значит, до этого времени помириться с морем.

– Поехали мириться, –  соглашаюсь я и на этот раз не отказываюсь от его руки.

Мне гораздо важнее, что я помирилась с Дэном. Море меня волнует меньше. Но почему-то хочется прогуляться босиком по песку на ночном пляже, послушать шум волн и для разнообразия вспомнить что-нибудь хорошее. Плохое, я уверена мне, непременно, напомнят  фотографии. Не исключено, что  прямо завтра с утра.

Дэн привозит меня в то место, где мы гуляли шесть лет назад, и семь, и восемь лет назад тоже. Здесь и  сейчас много народа. Новое поколение подростков. Мы идем от машины по  набережной в сторону широкой полосы пляжа. Там есть волнорез, на котором мы раньше сидели. И втроем, и мы с Андреем.

Я скидываю босоножки и вступаю  на прохладный песок. Кайф. Дэн следует моему примеру, и мы медленно бредем по берегу, позволяя волнам набегать на босые ступни и все дальше удаляясь от шума и людей.

Идти на пирс не хочется. Точнее, страшно. Слишком много воспоминаний связано с этим местом. Я замираю  недалеко от него и смотрю на уходящий в море понтон, на который набегают пенящиеся волны, окатывают водой и отступают снова.

 Восемь лет назад

Море удивительно спокойное для  позднего часа и теплое, как парное молоко. Волны щекочут босые ступни и иногда захлестывают, попадая на подол легкого сарафана. Мы с Андреем сидим на пирсе и смотрим вдаль, болтая о пустяках и кусая от одного на двоих мороженого. Вообще, оно принадлежит Андрею. Когда он предлагает купить мне, я отказываюсь. Не хотела. А теперь хочу и без зазрения совести  откусываю от его стаканчика. Так вкуснее.

Дэн сегодня не пришел и мне немного скучно. Когда братьев двое, они как-то  воспринимаются   более цельными, что ли. Но и один Андрей – это здорово.

Он красивый, впрочем, как и Дэн, и остроумный. С ним не бывает неловкого молчания, а еще он мне нравится. Плохо, что нравятся мне оба брата, но Андрей все же чуточку больше. А может, мы просто в последнее время все чаще остаемся с ним наедине, как, например, сегодня и узнаем друг друга с новой стороны.

Я смотрю на закат. Он сегодня удивительно красивый – алое солнце окрашивает облака в невероятно розовый, а воду в фиолетовый с разноцветными переливами. Можно увидеть и алый, и оранжевый, и глубокий синий.

Пока я изучаю небо, Андрей внимательно смотрит на меня и это взгляд нервирует. Когда парень берет меня за руку, я вздрагиваю.

Мне страшно, волнительно и еще не знаю как. Очень странное ощущение непривычного внутреннего трепета. Если это и есть бабочки в животе,  то похожи они больше на скребущихся тараканов. Я хочу и не хочу быть ближе к нему. Когда парень медленно наклоняется ко мне, я не могу даже сделать вдох. Ноздри щекочет запах цитруса – у них с Дэном одна туалетная вода. И я так не смогла от них добиться, что это одинаковый вкус или стремление запутать окружающих еще больше.

У Андрея совершенно невероятные глаза, в которых отражается море и солнце и красивые губы, а он  зачем-то внимательно смотрит на мои. В голове две мысли «сдаться» и «убежать». Я понимаю, если он сейчас меня поцелует, все изменится, но мне очень хочется, чтобы меня поцеловали…точнее, мне хочется, чтобы меня поцеловал Андрей. Этим летом, он совершенно по-другому ко мне относится. Я теряюсь, смущаюсь и в то же время тянусь к нему. Он старше. Увереннее. Он мечта всех девчонок. Или Дэн? Многие просто не разливаются братьев. Девчонкам все равно кто именно будет целовать их на закате. А мне?

Додумать Андрей мне не позволяет, наклоняется и осторожно целует. Нежно, стараясь не напугать. Он знает, что для меня это первый поцелуй, поэтому действует  ненавязчиво, позволяя мне привыкнуть к тому, какие мягкие у него губы, к тому, что начинает кружиться голова и не хватает дыхания. К восторгу, зарождающемуся в груди.

Я прерываю поцелуй первая, прячу глаза, но парень, словно не замечает моего смущения. Притягивает к себе, укладывает голову на плечо, а потом целует в макушку и не говорит ни слова. Он знает меня слишком хорошо и не собирается смущать сильнее.

Не знаю, что заставляет меня повернуться. Возможно, ощущение взгляда на спине. У пирса стоит Дэн. Ловит мой взгляд,  отворачивается и уходит. А я не зову его, не пытаюсь догнать, и  ничего не говорю Андрею. Иногда потом я думаю, что было бы, если бы я тогда не ответила на поцелуй Андрея? Я влюбилась бы в другого брата или нет? Но узнать не суждено. Этот пирс навсегда останется для меня местом, где я выбрала Андрея.

Я вздрагиваю, когда на мои плечи ложатся теплые ладони. Это неожиданно. Я еще в своих воспоминаниях и не могу сразу же разорвать  ниточку, связующую меня с тем моментом. Медленно разворачиваюсь, прогоняя наваждение и тот закат,  и оказываюсь  с Дэном лицом к лицу. Сейчас темно. Яркая луна дает много света, но все равно мир с ней кажется черно-белым. Дэн сейчас сосредоточен, а  его глаза неестественно черные, будто в них опрокинули темноту.

– Что? – начинаю я, но он прикладывает палец к моим губам и хрипло шепчет.

– Прости меня…