стояла в очереди, ожидая; передо мной стояли еще трое. У одного из них была лишь одна нога, у другого — только одна рука, а у третьего — одно ухо. Я услышала, как Бабаджи в шутку сказал: «Посмотрите на моих почитателей! У Вишну никогда не было такой свиты».

Шива, великий бог, известен тем, что в своей любви принимает всякого, кто чист сердцем.

Нищий

Гопиджи, очень изящная и красивая индуска, сказала мне, что однажды, когда она проезжала в своей машине с водителем по Бомбею, на остановке у светофора стоял нищий и смотрел на неё сквозь окно глубоким напряженным взглядом.

Через полчаса автомобильной езды по Бомбею она доехала до своего гаража. Тот же нищий стоял там снова. Как это возможно? Он смотрел на неё взглядом, проникающим в душу. Тут она начала понимать, кто это был.

Позже, когда она спросила у Бабаджи, был ли он тем нищим, тот ответил: «Да». Только она одна могла знать, что хотел сказать ей Бабаджи этим своим появлением в образе нищего.

Багаж Бабаджи

Однажды Бабаджи дал мне понести на голове его мешок — на моем тысячелепестковом лотосе (теменной области головы). Это было нетрудно, и я понятия не имела, что находилось в нём.

Придя вниз, в долину, к Дхуни — святому месту проведения огненной церемонии, — Бабаджи пожелал видеть свой мешок и начал распаковывать его. Появилась пастушья накидка, которую я недавно подарила ему для сиденья. Кроме того, много красивых маленьких бархатных мешочков с карманами ярких цветов — красный, синий, зеленый, желтый, оранжевый, фиолетовый.

И в них были вкусные конфеты и орехи — прасад для всех нас. Я поняла: ты, Бабаджи, сидишь на тысячелепестковом лотосе, на твоей пастушьей накидке, среди всех цветов радуги и вкусной еды для всех нас.

Белое сари

На мое сорокалетие Бабаджи послал меня к Ганге, в Харидвар. В 1978 году, всего через день после того, как я приехала, он сказал мне: «Утром пойди в Харидвар и принеси воды из Ганги, не обронив ни капли».

К тому же он пожелал дать мне сопровождающего — индуса, но тот не пришел, о чём я вовсе не жалела, потому что только что приехала к Бабаджи.

На этот раз он дал мне в качестве провожатого немца, который впоследствии должен был вернуться в Хайракан, а я должна была вылететь из Дели в Германию.

В Харидваре существовала прекрасная традиция — пускать по водам Ганги маленькие кораблики с небольшой свечой. Что я и сделала на свой день рождения и с радостью отметила, что мой кораблик уплыл далеко-далеко вниз, не потонув.

Купание в водах дикой, мощной Ганги было чудесным и просто замечательным. Нужно было держаться за края подводных камней, чтобы тебя не снесло.

Счастливая и благодарная за возможность увидеть это совершенно особое место с его мощной атмосферой, я купила для Бабаджи красивое белоснежное сари. Мой немецкий спутник взял его с собой в Хайракан и позже рассказал мне, что Бабаджи сразу же надел его, а затем на протяжении множества часов вносил в свой наряд всё новые и новые изменения, так что друг пришел к выводу: «Должно быть, в этом белом сари есть нечто особенное».

Много лет спустя я прочла, что много веков назад в Харидваре состоялось великое огненное жертвоприношение в честь короля Дакши, отца Сати.

Сати вышла из самой высшей касты, касты богов, чтобы стать женой бога Шивы. Это было её первое воплощение на Земле. Она была здесь совершенно чужой.

Хотя король Дакши во время великой праздничной церемонии и отдал свою дочь в жены богу Шиве, он был не рад этому. Поэтому, вопреки обычаю, не пригласил его и Сати на великую огненную церемонию жертвоприношения. Она смотрела, как другие небожители, нарядно одетые, собирались на огненную церемонию, и решила сама пойти туда.

Шива предостерегал её: «Не ходи!», но она не послушалась и пошла.

Еще до своего рождения Сати сообщила своему отцу, королю Дакши: «Я буду на земле рядом с тобой, пока ты будешь меня почитать».

Во время этой огненной церемонии Сати, к великому ужасу всех присутствующих, с йогической силой бросилась в священный огонь всем своим земным телом. Перед своим уходом она еще раз обратилась к своему отцу: «Ты меня оскорбил — ведь ты не пригласил меня и Шиву. Поэтому я ухожу. Часть меня останется здесь — как божественный свет, освещающий каждое создание».

Шива был вне себя от ярости.

Миф рассказывает, что он носит мертвое тело Сати в течение тысяч лет по всем горам. Еще один миф рассказывает, что её свет рассеян в разных местах Индии.

Сати, совершенно чистая, сама невинность.

В моем понимании, этим белым сари Бабаджи выразил это свое впечатление, оборачивая вокруг себя это белое сари, выражение Сати, во всех вариациях, тем самым показав свою любовь к ней.

Чрезвычайное возмущение

Я собиралась расписать наружные стены храма на стороне Гуфа, у горы Кайлаш, их нижнюю часть, в отдельно подобранные цвета. Я работала очень быстро — мне хотелось оставить время на то, чтобы сопровождать каждый мазок кисти словами «ОМ намаа Шивайя».

Неожиданно появился Бабаджи. «Ты медленно рисуешь!» И это мне, которая так интенсивно работала! Конечно же, я сразу же начала