магазинов сари; мое внимание было сосредоточено на другом: я была переполнена ярким образом старого Хайракан Бабы, которого хотела обязательно нарисовать.

Итак, я приготовила очень большой лист бумаги, и когда все пошли в храм, целый день рисовала это свое видение в тихой молодежной гостинице, где мы остановились на целый день, чтобы отдохнуть и собраться с силами.

Я хотела отдать свою картину Бабаджи на вечернем даршане. Чтобы не стерлась нежная пастель, я предварительно натянула картину на рамку, приобретенную в небольшом магазинчике. Что-то во мне уже видело эту картину висящей в зале, где пели, высоко на глухой стене.

Вечером я вместе с большой обрамленной картиной отправилась к Бабаджи. — «Где ты была?», — встретил он меня. «Я рисовала для тебя», — таков был мой ответ, а когда я захотела подарить ему мой подарок, он сказал: «Я хочу вернуть её обратно!»

Это была катастрофа. Боже мой, что мне делать с картиной, ведь мы были в пути! В то же время он потянул меня за мой шелковый шарф и юбку: «Я не люблю, когда ты не исполняешь мои повеления!» О, я не приняла всерьез ни тот факт, что мы должны были носить сари, ни его приказ петь в течение всего дня в храме, но рисуя, я ощущала свою глубокую внутреннюю связь с ним.

Что же делать с картиной? Когда я стояла, обеспокоенная этим, Бабаджи помог мне. Слава Богу! Он сказал: «Ты можешь отдать её Матаджи» — очень милой, одетой в белое старушке, которая сидела впереди. Позже я узнала, что она очень обрадовалась моей картине и нашла её очень красивой.

Позже Бабаджи, сидя впереди, делил апельсины. Я сидела далеко сзади в огромном зале, полном людей. Всё во мне работало. И вдруг Бабаджи бросил апельсин через весь зал, и тот — бац! — приземлился на моей голове. Потекли слёзы. Это было просто уже слишком!

Рождество в Хайракане

Особое значение имеет тот факт, что Рождество празднуется здесь, в Гималаях, весьма великолепно.

«Существует только одна религия, и это человечность. Будьте людьми!» — говорил Бабаджи.

Был канун Рождества. На всех 108 ступенях стояли круглые свечи, всё было украшено очень празднично, а сама долина казалась светящейся. У подножия горы Кайлаш, на стороне Гуфа, была разбита огромная палатка. Там должно было праздноваться Рождество.

Все уже перебрались в нее. Я всё еще была в ашраме и преклоняла колени перед храмом с мурти старого Хайракан Бабы, в глубине молитвы обращаясь к Отцу, благодаря его за то, что он когда-то явил себя в образе Сына. В этот момент рядом со мной возник Бабаджи и очень ласково сказал: «Ниладжи». Я думала, что он давно уже находится в стороне Кайлаша.

Рождество 1982 года в Хайракане. Бабаджи и Нила

Во время празднования Рождества вначале пели громкие индийские песни. Я спросила у Мунираджа, рядом с которым я, к моей великой радости, сидела часть вечера, почему не слышно западноевропейских рождественских песнопений. Он ответил: «Рождество для всех», и поздно вечером пелись также западноевропейские рождественские песнопения.

На следующее утро — утро Рождества — была проведена большая огненная церемония. Бабаджи набросил на меня свою рождественскую мала (гирлянду). Она была сплетена из красных роз.

Какая любовь, какая сладость, какой свет!

Теплые вещи были розданы жителям деревни. Люди с близлежащих гор и в особенности множество детей приняли участие в великой бандаре — торжественном обеде в честь Рождества.

Таинственное место

Однажды Шила гуляла со мной позади ашрама, по направлению к Сиддешваре по дороге, ведущей в долину, и мы дошли до красивого дерева.

Шила сказала: «Это дерево Иисуса — так сказал Бабаджи».

Потом мы пошли в долину, в район между Кайлашем и Сиддешварой, и она рассказала мне, что Бабаджи говорил, что там, под землей, пребывали йоги в тонких телах, в состоянии высшего блаженства. Это были лучшие плоды, самые прекрасные из тех, что могла предложить земля. Они жили там — в изобилии и счастье.

Я был поражена, потому что это было совершенно точным выражением сказанного в «Парсифале» о Святом Граале:

Сверхъестественное, рожденное землей,

сверхъестественное, бьющее через край,

и есть Святой Грааль.

Признание в Даньяне

Бабаджи отправился в горы и взял с собой нескольких из нас. Вначале он пошел в Даньян. Когда мы вышли из небольшого автобуса и пошли пешком через красивый сосновый лес, я чувствовала, что была здесь раньше.

Придя в Даньян — место, где жил Свами Факирананд, — Бабаджи сказал мне: «Ты работаешь!» Я почувствовала, что должна была молчать и войти внутрь. На самом деле, всё здесь было мне очень знакомо.

На следующий день Бабаджи позволил мне зайти в одну комнату: Это была небольшая комната. В ней стояла лишь высокая кровать, красиво убранная, и я села напротив, на полу. Я сразу почувствовала присутствие старого Хайракан Бабы и почувствовала, что я сидела здесь, будучи маленькой девочкой, на его коленях.

Я побежала к Бабаджи и сказала: «Правда ли, что я встречала тебя здесь в другой жизни, в твоем прежнем образе Хайракан Бабы?» Бабаджи сказал: «Спроси Свамиджи».

Позже я спросила старого Свамиджи, и он подтвердил мне это. Он знал эту маленькую девочку с детства и