В лесу сейчас должно быть красиво – просто потому, что в лесу красиво всегда. Кая представила себе дрожащие на кончиках еловых ветвей прозрачные капли, мягкость размякших от дождя листьев под ногами, утреннюю дымку, крадущуюся между деревьями. В этой красоте таилась опасность, но Кая все равно скучала.

– А приятно для разнообразия ни о чем не волноваться, да? – сказал Артем, когда их переселили в этот дом. – В смысле, спокойно засыпать, идти куда хочется и все такое…

Тогда она ничего не ответила Артему: для разнообразия не стала с ним спорить, кроме того – и это удивило ее саму – не хотела портить ему удовольствие. К тому же, хотя признаваться в этом было неприятно, Кае нравилось место, где их поселили. По дороге домой она каждый раз проходила здание, ставшее у нее любимым в Красном городе. Может быть, потому, что когда-то ей про него рассказывал дедушка. Прямые колонны – двух не хватало – скульптуры на крыше, изваяния коней, вставших на дыбы, так высоко, что приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть их хорошенько… Дедушка рассказывал, как когда-то ходил сюда в театр. Кая слышала, что Сандр мечтает однажды возродить его к жизни, и не могла не думать о том, что однажды, возможно, многие увидят там первый в своей жизни настоящий спектакль.

Комнаты, в которых Сандр их поселил, были частью старинного особнячка в два этажа. Судя по сохранившимся на первом этаже витринам – конечно, стекла в них были разбиты давным-давно, и теперь их заложили камнем, – на первом этаже их дома когда-то находился магазин. Возможно, на втором этаже жили хозяева магазина. Кае представлялась толстая булочница с румяными щеками, навеянная образами из прочитанных детских книжек, с горой выпечки на подносе и толпой детей мал мала меньше, цепляющихся за подол.

Теперь здесь жила Мила, которую они встретили у Сандра в первый день в Красном городе, тот самый бородатый охранник Кварц, что ехал с ними в одной машине, с маленькой дочерью и еще несколько семей, деливших общую кухню с длинным столом на козлах на первом этаже. Общей была и прачечная – здесь стирали в больших лоханях с пенной нагретой водой и сушили постиранное на старой печи, на которой кое-где сохранились нежно-салатовые изразцы. Умываться и мыться в лоханях ходили сюда же, а еще по средам и воскресеньям были открыты бани в конце улицы.

Раньше Кая не придавала значения дням недели, но здесь, в городских стенах, все было подчинено строгому распорядку. Здесь вообще все было упорядочено – даже слишком, по мнению Каи: все улицы и переулки, в том числе самые крохотные, оказались снабжены деревянными табличками с названиями. Названия в основном звучали как имена или фамилии – некоторые были знакомы Кае, о других она прежде не слышала. Улица, где стоял их дом, носила имя Мариам Петросян. Кая запомнила также улицу Кэрролла, Пелевина, Дженис Джоплин и Ринго Старра. Она никогда не слышала ни о Мариам Петросян, ни о Пелевине, ни о Ринго или Дженис, но хорошо знала Кэрролла, поэтому решила, что и все остальные, должно быть, писатели.

Новое жилище Артема и Каи состояло из трех комнат с отдельным входом с лестницы. Кая спала в той из них, где стояла на когтистых звериных лапах старинная широкая кровать с опорами под балдахин и высокий шкаф с резьбой на дверцах. Темно-зеленые стены, кропотливо восстановленный паркет – не верилось, что кто-то потратил столько сил на то, чтобы привести древние жилища в порядок. Комната Артема выглядела не хуже, а в третьей, куда можно было выйти из их спален, имелись печь и газовые рожки, широкий диван и книжный шкаф… Живя в Зеленом, было невозможно представить, что где-то существует такое великолепие.

Артема радовало все: книги, от которых ломились их шкафы, дни напролет в лаборатории, вечера у печи или на ужинах у Сандра, прогулки по улицам обновленного города, оживленные торговые площади, красиво одетые чистые люди… которые стали смотреть на них приветливо с тех пор, как и их разодели, – и с тех пор, как в городе стало известно, что они пользуются покровительством самого Сандра. Слухи в сердце Красного города расползались даже быстрее, чем в крохотном Зеленом.

Рука Артема заживала. Лучшие врачи Красного города осматривали его дважды в день, меняли повязки, давали лекарства от боли. В последние дни они говорили о том, что кости срослись достаточно, чтобы в скором времени снять повязки и постепенно учиться пользоваться кистью заново. По их мнению, диагноз Мамы Литы оказался не совсем верен – безымянный и средний пальцы пострадали куда меньше, чем они думали вначале.

Кая шла по улицам Красного города привычным маршрутом – от их дома к лаборатории, куда с раннего утра отправлялся Артем. Сама она в последнее время начала вставать поздно, и это ее тревожило. Она привыкла просыпаться с рассветом, но здесь все было по-другому. Кая сочувствовала солнечным лучам – по утрам вход в комнату за темные тяжелые шторы им был запрещен. Здесь, в городе, все казалось одной большой ловушкой – для солнца, для деревьев, для людей… А в ловушке всегда нужно оставаться настороже – поэтому она решила возобновить свои тренировки и несколько дней назад поинтересовалась у Милы, есть ли поблизости стрельбище.

– Стрельбище? – растерянно отозвалась Мила, с которой они столкнулись на общей кухне. – Но зачем?

– Чтобы потренироваться.

– Но зачем? То есть… Тебе больше нечего бояться. В Красном городе есть армия. Они защитят нас, если понадобятся.

– Каждый должен уметь постоять за себя.

– Не здесь. – Мила улыбнулась так, будто слова Каи чем-то ее рассмешили. – Я знаю, что раньше ты жила в ужасном месте, бедняжка, но… здесь, в Красном городе, все по-другому. Сандр говорит: когда все члены общества тратят время на выживание, никакого развития быть не может. Каждый должен делать свою работу. Армия защищает нас, летуны – управляются с дирижаблями. Ученые работают в лаборатории, уборщики метут улицы и разгребают снег зимой, фонарщики следят за освещением на улицах, дети учатся, наставники учат… и так далее.

Внимательно посмотрев на Каю, Мила снова улыбнулась:

– Ты поживи тут немного, и сама поймешь, что только так все и может работать. – Она заговорщически понизила голос. – Знаешь, я ведь и сама попала сюда из-за Мертвого кольца… давно, еще ребенком. – Мила вздрогнула, как будто ей делалось холодно от одних воспоминаний о том времени. – И ни за что на свете я не хотела бы туда вернуться… Это Сандр спас меня… – добавила она с благоговением. – Он спас всех, кто в этих стенах. И тебе тоже повезло оказаться здесь… Так что не беспокойся, Кая. Все теперь будет хорошо. Ты найдешь себе здесь занятие по душе… И станешь одной из нас.

Но прошло уже две недели с тех пор, как они оказались в Красном городе, а этого так и не случилось. Артем – сознавал он это или нет – медленно, но верно становился здешним. Он проводил почти все свободное время в лаборатории, с людьми, которых там встретил.

Каю лаборатория не увлекла. Разговоры ученых наводили на нее тоску. Они сыпали сложными словами, которые Кая впервые слышала, а переспросить стеснялась. Она понимала отдельные мысли и фрагменты, но общий смысл рассуждений от нее ускользал. Здесь не было стрельбища, на которое она могла бы ходить, и явно не имело смысла даже заводить разговор о том, чтобы устроиться в стражу. Ее не интересовали ни готовка, ни уборка улиц, но Кая прекрасно понимала, что необходимо в ближайшее время найти себе работу. Жить здесь, питаясь плодами чужих трудов, она не хотела. Она вообще не хотела жить здесь, несмотря на красоту зданий и уют особнячка, – и не раз, глядя на огонь в печи вечерами, думала о том, сможет ли уйти одна… И далеко ли уйдет, если сможет.