Готовясь к полуфиналу, бывший легионер и Петр просмотрели пленки с записями боев Азамата. «Паровозный» стиль парня не менялся от схватки к схватке, от каратиста и боксера до рукопашника и ушуиста. Всех он брал мощью, молотобойным натиском и абсолютной невосприимчивостью к ударам соперника. Леон, который раньше мог деликатно и профессионально посоветовать Петру, как ему строить схватку с тем или иным противником, лишь пожимал плечами и скептически качал головой. О каком построении боя можно было говорить, если его строил Азамат — незатейливо и победно. С первых секунд он бросался на противника и бил его с неутомимостью машины. Парень не давал возможности сопернику сконцентрироваться, перевести дух, отработать свою технику. Он принуждал лишь защищаться и в конце концов пробивал защиту, как тот лом, против которого приемов нет и быть не может.

Петр помнил слова врача Лидии Анфимовны, что ему надо беречь от сотрясений голову. И во всех схватках именно так и делал. Он мог пропустить удар в корпус, но голову берег. Однако просмотренный материал не давал иллюзий, что Петр избежит этого в предстоящем бою. Азамат работал в основном в голову, что для Петра было чревато серьезными неприятностями.

Канва предстоящего боя, стиль, если его можно так было назвать, сложились в сознании Петра, когда он уже вышел на ринг и почувствовал десятиугольник. Его тело, органы чувств дали понять, что им не тесно на этом пятачке. Хватит места и сопернику, а главное — есть достаточно пространства для маневра.

Представление бойцов прошло под рев трибун. Петр, в отличие от молодого соперника, не обращал на крики внимания. В то время, когда он сосредоточенно примерял ринг — именно так можно было определить подобный уход в себя, — Азамат раскланивался перед зрителями, принимая знаки внимания с простодушием ребенка. Он был молод, силен и уверен в том, что победит «старика», уступавшего ему по всем внешним показателям. Буря сломает тростник.

Леон перед выходом на ринг как бы мимоходом сообщил Петру, что «черный» тотализатор принял ставки в пропорции один к пяти, естественно, в пользу Азамата.

Начало боя показало, что тростник ломаться не собирается. Он гнулся, неистово качался из стороны в сторону и просто исчезал... Лобовая атака Азамата, в которую тот ринулся в первые секунды после удара гонга, пришлась в пустоту.

Перчатки яростно пробили по воздуху. Петр неуловимо легко шагнул под удары и ускользнул в сторону. Трибуны недовольно загудели. Они ждали другого боя: жесткого, контактного и кровавого.

Азамат, поймав таки движение Петра, резко развернулся и рванулся за ушедшим от его кулаков противником. Тот был совсем рядом, на расстоянии не более метра. Он стоял вполоборота к сопернику, опустив руки. Мощнейший выпад с разворота в височную часть головы, проведенный мгновенно среагировавшим Азаматом, не достиг цели и в этот раз. Ситуация повторилась, только с качественным продолжением. Тело, потянувшееся за перчаткой, на доли секунды сместило центр тяжести и заставило, теряя равновесие, сделать короткий шаг вперед. Кулак поймал воздух, глаза — гибкий, почти змеиный бросок тела «старика» влево, а грудная клетка приняла мощнейший удар его голени.

Парень устоял и даже презрительно скривил губы, несмотря на то, что его легкие сковал спазм. С детства Азамат ведал истину, что нельзя показывать противнику, что тебе больно, что ты устал, изможден. Так его учил отец. Не показал этого он и сейчас. За секунды восстановив дыхание, Азамат зло ударил перчаткой о перчатку и двинулся к Петру, оказавшемуся в результате перемещений в центре десятиугольника.

Снова атака, и опять неудача. Петр как бы играючи убегал от молодого горца. Шаг назад, в сторону, «пляска» с уходом... недовольный гул трибун... изящный пируэт... полушажки... бросок тела вправо, влево... пара шагов назад... Дальше отступать некуда — спина уперлась в сетку. В боксе можно загнать противника в угол. А здесь углов поболее, однако запереть в них такого бойца, как Петр, мудрено. Ускользает словно вьюн, которых в детстве Азамат ловил в тинистой речушке, протекавшей рядом с аулом. Ускользнул и на этот раз.

Азамат атаковал соперника с настойчивостью и монотонностью автомата, потихоньку тесня его. А вот и ноги в ход пошли — голень раз-другой пробила по бедру. Только ощущение такое, будто дубовое полено по металлу врезало.

Петр, казалось, лишь пассивно защищался, редко огрызаясь отдельными выпадами. Казалось, все так и есть, однако Азамат чувствовал, что ни один его удар не причинял противнику ни малейшего вреда — так мастерски они были парированы. Зато редкие и, как казалось со стороны, совсем несерьезные уколы — контратаки Петра, чувствительно сотрясали тело соперника.

Удар гонга, извещающий о конце первого раунда, развел бойцов. Леон, приняв капу и брызнув в рот Петру воды, стал обмахивать его полотенцем.

— Как ты? — деловито спросил он.

— Нормально, — сухо ответил Петр.

— Есть мысли? — коротко поинтересовался о дальнейшем построении боя Леон.

— Есть чувства, — доложил Петр.

— Понял, — не стал вдаваться в подробности замыслов Петра бывший легионер.

Звук гонга вызвал бойцов на середину десятиугольника. Горец вновь ринулся в лобовую атаку. Петр, как и раньше, легким пируэтом скользнул по кругу. Азамат ринулся за ним. Очередное почти балетное па — и опять гибкое тело ушло от молотобойных ударов противника.

Рисунок танца менялся, но суть оставалась прежней: молодой боец нападал, старый — мастерски ускользал от него. Зал возмущался, свистел, гудел, ругался и требовал зрелища. И получил его.

Неожиданно для зрителей, а главное — для Азамата и самого себя, Петр опустился на корточки и уперся руками в пол. Его тело напружинилось и быстрым маятником заходило из стороны в сторону. Прыжок вправо, вверх... звериный оскал зубов... «Боевая техника обезьяны», — констатировал мозг, а мышцы клеточной памятью сообщили, что они прекрасно владеют этим сложным и специфическим стилем борьбы.

Разновеликими непредсказуемыми прыжками рыская вдоль сетки, Петр пошел по кругу, обходя изумленного горца. Зал притих. Подобного зрелища он еще не видел.

В движении Петр внимательно наблюдал за парнем. Он различил, как первоначальное удивление в глазах Азамата сменилось холодным и злым недоверием к происходящему. Петр уловил в гримасе, пробежавшей по лицу парня, снисходительность к ужимкам и прыжкам противника.

«Настоящий мужчина так не дерется», — прочитал он мысли горца и усмехнулся: — «Зелен ты, вьюноша. Мужчина дерется, чтобы победить. А как он это сделает — неважно. Ты умеешь сражаться на ринге, но не ведаешь, что такое настоящий бой, где поражение — смерть. И не знаешь, какой страшный зверь обезьяна...»

После пройденного на четвереньках круга Петр ощутил, как мышцы обрели необходимую свободу и гибкость. Опомнившийся Азамат шагнул к застывшему на мгновение противнику и не понял, что произошло дальше, не сумел среагировать. На его шаг скорчившийся комок тела развернулся пружиной и мощно выстрелил в соперника. Азамат не успел даже поставить защиту от стремительной атаки. Нога «манки» пяткой вонзилась в его живот. Вторая нога с разницей в доли секунды, за которые корпус от удара двинулся в естественном поклоне вперед, тараном врезалась в грудь горца.