— Принцесса, можете поужинать и ложиться спать, — бросил сухо, не оборачиваясь. И ушел куда-то, по звукам Изольда поняла, что к лошадям.

Ей хотелось спросить, а как же он? Он что же, не будет ужинать и спать? Судя по всему, не будет…

И почему он выглядел так, словно она его смертельно обидела?

Все это было слишком просто и потому слишком сложно понять. Все ответы лежали на поверхности, но Изольда не могла их видеть. Потому ужин остался нетронутым, а она теперь одиноко лежала на пустом холодном ложе, пряча под плащом смятение и душевную боль. Тревожно вслушиваясь в звуки извне и пытаясь понять, что рыцарь делает сейчас.

Но как назло, кроме редкого бряцания конской сбруи, ничего не было слышно. А Изольда не могла спать, хотелось рыдать, побежать к нему, вымолить прощение. Но гордость, обида и уязвленное чувство собственного достоинства…

Неизвестно, сколько времени так прошло, девушка впала в странное оцепенение. Ночь казалась ей сплошным нескончаемо долгим мучением. Не желая в том признаться, она ждала своего рыцаря. Без его надежного тепла рядом мир становился огромной безрадостной пустыней. Мертвой пустыней. Наверное, она все-таки молилась, чтобы он пришел.

Он пришел.

Костер к тому времени уже догорел, угли стали золой, прикрытой слоем серого пепла. Берт разметал остатки костра, бросил на нагретое место пару попон. Потом осторожно поднял ее с земли вместе с постелью и перенес туда. А сам сел на камень неподалеку и уставился куда-то в сторону.

Не лег. Не обнял ее. Но он был рядом.

Измученная Изольда наконец заснула.

Утро не принесло ничего нового. Изольда проснулась рано, едва брезжил рассвет. Совершенно не отдохнувшая и вся какая-то изломанная. Как побитая.

Берта рядом не было. Она так и не поняла, спал он вообще, или не спал. Только перед ней лежала новая порция еды, плюс к тому, что она с вечера не съела. Почему-то навалилась тоска, захотелось снова укрыться плащом и не открывать глаза.

Но она подумала, что лучше встать, потому что Берт скоро придет и…

А кстати, где Берт?

Ей ведь и «прогуляться» хотелось, но он так всегда строго приказывал никуда не ходить без него, что Изольда не решалась. Потом опомнившись, обругала себя идиоткой и трусихой. И вообще, с каких это пор он вдруг стал для нее непререкаемым авторитетом?!

Вылезла из-под плаща, кое-как размяла отлежанные бока. Все-таки без него ей спалось отвратительно. И жестко, и холодно, и неудобно, и не отдохнула совсем. А с ним почему-то… Довольно думать о нем!

Легко приказывать себе. Она только и делала, что приказывала себе не думать, но думала о рыцаре постоянно. Напряженно пытаясь понять, куда он мог деться. Чего уж там, ей просто было страшно без него. И одиноко. И грустно.

По счастью, обнаружился рыцарь скоро.

Стоило ей выбраться из-за валунов и свернуть за скалу, как она сразу на него наткнулась. Берт стоял к ней спиной и, приложив одну руку козырьком к глазам, сосредоточенно всматривался в какую-то мутную пелену на западе.

У девушки сердце аж чуть не выпрыгнуло от радости. Как будто мир вокруг неожиданно расцвел красками и стал казаться светлее и дружелюбнее. Но Изольда тут же опомнилась и постаралась спрятать поглубже все свои чувства. Тем более что Берт, услышав ее шаги, медленно повернулся. Скользнул по ней странным взглядом, сложил руки на груди и чуть склонился.

— Доброе утро, принцесса.

А вот голос у него был таким сухим, что казалось, царапал.

— Доброе утро, господин рыцарь. — пробормотала в ответ она, чувствуя одновременно и раскаяние и досаду. — Я…

— Пойдемте, я провожу вас, — проговорил бесстрастно.

Опустил руки и пошел вперед, не оборачиваясь. На этот раз он выискал для нее более укромное местечко между валунами. Сам встал спиной снаружи, и так и стоял там, пока она не закончила. А потом проводил ее обратно.

Как под конвоем. Изольда шла за ним, опустив голову, и все пыталась на него злиться. Но вместо этого готова была расплакаться, потому что хмурое лицо рыцаря и раньше-то было почти лишено эмоций, а теперь он как будто замкнулся. И это было ужасно. Он словно наказывал ее. Во всяком случае, чувствовала она себя наказанной.

— Покажите ваши ранки, принцесса, — услышала она.

Берт стоял спиной, а потом, когда повернулся, в его руках была та самая фляжка. Изольда это увидела, и на память как-то само собой пришло вчерашнее. Как сначала было изумительно хорошо, а потом стало все очень плохо. И она не смогла удержаться, всхлипнула, а из глаз потекли слезы.

— Что вы, не плачьте, — голос Берта как будто смягчился.

Во всяком случае в нем опять появились те чудесные бархатные нотки, и Изольда вдруг заплакала навзрыд. А он застыл с открытым ртом, потом дернул шеей и проговорил:

— Не надо плакать, это не так уж больно.

И тут она заплакала еще громче, потому что это ужасно больно! А он ничего не понимает! П отому что на сей раз Берт взял чистую тряпочку, смочил и передал ей, чтобы она сама могла обработать ранки.

После этого завтракали в полном молчании.

Ей хотелось спросить, как он спал. И спал ли вообще, но Берт был так суров, что у Изольды слова застревали в глотке. Наконец настала пора выезжать. Рыцарь торопился и был чем-то озабочен, потому что все поглядывал на то мутное марево на западе.

На сей раз он выделил для Изольды отдельную лошадь.

Это было еще одним обидным добавлением, а когда Берт вместо того, чтобы подсадить ее в седло как обычно, подставил сложенные вместе ладони, чтобы она могла поставить ногу, Изольда снова чуть не разрыдалась. Потому что все подтвердилось. Он ее избегает.

А потом снова неслись куда-то, петляя от одной скальной гряды к другой. Но рыцарь постоянно оборачивался назад, словно чувствовал опасность. Изольда тоже несколько раз оглядывалась, не понимая, что внушает ему тревогу, потому что на горизонте ничего не было видно.

Однако то, чего он опасался, не заставило себя ждать.

Неожиданный раскат грома. При ясном небе. Громкий. Аж лошади присели от страха. Берт сплюнул и выругался сквозь зубы. Резко остановил движение, обращаясь к ней:

— Принцесса, я понимаю, что вам будет неприятно. Но мне придется пересадить вас к себе.

— Да, конечно, — пролепетала она, обрадовавшись сначала.

От мысли, что его надежная грудь снова окажется за ее спиной, Изольду наполнило облегчением. Однако рыцарь был мрачен и хмур, от этого вся ее радость сошла на нет. Берт помог ей взобраться на своего коня, потом вскочил в седло сам и взялся за поводья. При этом он явно старался лишний раз не дотронуться до нее.

Девушка просто не выдержала.

— Берт! Простите меня пожалуйста… Я… Я так не могу, когда вы сердитесь, мне плохо.