Затем стены. На антикварной стороне – оранжево-зелёные обои с узорами, на современной – блестящие жёлтые. На одной стене (угадайте какая!) шесть огромных портретов очень суровых предков, дедушек и бабушек (или кто ещё это может быть).

На другой стене разные странности: картина из разряда тех, глядя на которые думаешь, будто кто-то просто отступил на шаг назад и шлёпнул на холст ложку краски; чучело кабаньей головы; белая гипсовая скульптура, изображающая руку, которая торчит прямо из куска жести; пара красных тряпичных губ, около двух футов в диаметре, с резиновой палкой, торчащей из центра; и длинная полка (не менее шести футов длиной), на которой рассыпаны многие сотни маленьких камешков.

– Садись, садись, садись! – сказала миссис Чиви и жестом пригласила нас на антикварную сторону комнаты. Мы сели. – О, – сказала она, – я просто обожаю, обожаю, обожаю, когда Алекс приводит кого-нибудь к нам в гости! – Затем она принялась звать мужа. – О, Ральф, Ральф, Ральф!

Довольно скоро вошёл Ральф. Ух ты! Он около семи футов ростом, довольно высокий и худой. Сначала я увидела, как по лестнице спускались стопы его ног, и они были огромными. На них были гигантские кожаные сандалии. Затем я увидела, как по лестнице спускаются остальные части его ног. На них были джинсы, и они продолжали приближаться. Казалось, будто к ним не полагалось тела. Затем я увидела его свисающие руки – длинные, в рукавах красной клетчатой рубашки, они слегка раскачивались. Довольно скоро появилась длинная шея и, как ни странно, довольно маленькая голова. Я была рада, что у него небольшая голова, потому что я уже было подумала, что по лестнице спускается какой-то великан. Лицо у него было бледное и веснушчатое, волосы – каштановые.

Он вошёл в комнату.

– О, Ральф, Ральф, Ральф, – сказала миссис Чиви. – Это Мэри Лу!

Отец Алекса кивнул, но, прежде чем двинуться дальше, он указал на другую сторону комнаты. Алекс и миссис Чиви автоматически встали, я тоже, и мы все перешли на другую половину комнаты.

Но, как только мы сели, миссис Чиви вскочила и вышла из комнаты.

– Сын (мне понравилось, что он сказал «сын», так строго и вместе с тем ласково), – сказал мистер Чиви, – у вас с Мэри Лу есть планы на этот вечер?

– Угу, – сказал Алекс.

Затем миссис Чиви ворвалась в комнату с блюдом устриц! Брр. Я никогда не ела устриц и не горела желанием начинать сегодня, но, похоже, выбора у меня не было. Поставив тарелку с устрицами на две волны похожего на лапшу стола, миссис Чиви снова выбежала из комнаты. Вскоре она вернулась с фиолетовыми салфетками (матерчатыми) и, вручив каждому по одной, села. Но тотчас вскочила снова и передала по кругу тарелку устриц.

Мы все проглотили по одной устрице, когда миссис Чиви снова вскочила и сказала:

– О, Ральф, Ральф, Ральф! Пора. Уже поздно, поздно, поздно.

Она уже была на полпути из комнаты.

– Я рад, что вы познакомились, – сказал Алекс.

Мистер Чиви встал.

– Мэри Лу Финни, – сказал он и протянул руку.

Быстро вытерев фиолетовой салфеткой устричный сок, я протянула руку, и он осторожно пожал мои пальцы своей огромной лапищей.

Миссис Чиви уже вернулась с зелёной курткой-паркой, которую она набросила себе на плечи. На ней по-прежнему были чёрное коктейльное платье, нитка жемчуга на шее, кепка-бейсболка и теннисные туфли. Мистер Чиви был всё в тех же джинсах, клетчатой рубашке и сандалиях. Они сели в машину и уехали. Именно в таком прикиде и уехали.

– На самом деле они очень даже милые люди, если узнать их ближе, – сказал Алекс.

– Ух ты, – сказала я.

Мы с Алексом остались в его доме одни. Я принялась разглядывать всё, что было на стенах: кабанью голову и полку с камешками и пару тряпичных красных губ с торчащей из них резиновой палкой. Вы можете представить себе, каково практиковаться в поцелуях на этих огромных губах?! Мне кажется, Алекс нервничал даже больше, чем я, потому что он всё время ходил кругами по комнате.

Затем мы с ним пытались посидеть на длинном белом диване, но почувствовали себя глупо, восседая на этой громадине, стоящей посреди огромной комнаты, так что, в конце концов, Алекс предложил пойти в «Тейсти Фриз». По правде говоря, я испытала облегчение. А потом, чтобы просто показать вам, что тихие, романтические места вовсе не такие, какими их обычно изображают, когда мы вышли на улицу и проходили мимо автомастерской – вы только подумайте! – он снова положил руку мне на плечо!

Вот кое-что для моего руководства: когда парень обнимает девушку во время ходьбы за плечи, девушке, может быть, даже удобнее обнять его в ответ. Она может обнять его за талию. Идти таким образом будет немного трудно, и вы вряд ли захотите долго так шагать, зато как же это здорово! Девушке всё это время будет нелегко думать о том, что сказать, но парень будет и дальше о чём-то трепаться (например, о баскетболе), девушка же может обойтись междометиями, типа: «Ммм», или «Ах», или «О?». Таким образом, она может сосредоточиться на том, чтобы не споткнуться.

Когда это делают другие люди, это выглядит очень просто. Но не обольщайтесь.

Довольно!

Послезавтра я уезжаю с Карлом Рэем в Западную Вирджинию. Оооооо!

Искушения и выбор

Ооо, мне предстоит завтра уехать из дома с этим безмозглым, пустоголовым Карлом Рэем.

Бет-Энн названивала весь день и без конца тарахтела о том, что ей невыносима разлука с ним и что я должна напоминать ему каждый день о ней, и только о ней, и так далее.