– Обустраивайтесь, – сказал я заботливо. – Сейчасвы в порядке, но скоро захотите кушать, устанете. Вам понадобится холодильник,кресло или кушетка для отдыха…

Она тупо смотрела в экран. Иногда мне казалось, чтоизображение для нее исчезает, она видит только цветовые пятна, но глазныеяблоки в орбитах все же двигаются, зрачки за чем-то следят…

Ее умело накрашенный рот изогнулся в брезгливой гримасе.

– Но это же компьютер! – произнесла она протяжно. –А я не знаю, как он работает.

– А как работает телевизор? – спросил яторопливо. – Даже я не знаю! А я ремонтировал все марки. Это тот жетелевизор, только управляете собой сами. Берите мышку в правую руку… вот этоустройство и есть мышка…

Она сказала с недовольной гримаской:

– Ну, знаете ли… Илья Юрьевич что только не придумает!

Я сказал уважительно:

– Илья Юрьевич очень хотел, чтобы вы попробовали…

Это было рискованно, Конон такого не говорил, но мне надоспасать шкуру, сейчас моя карьера не просто зашаталась, а затряслась, как приземлетрясении.

– Ну, знаете ли, – повторила она ещенедовольнее, – Илья вечно что-то придумает. То самолетики в дом таскал, томодели двигателей… Он вынужден был возиться с техникой, работа такая, а я… ячеловек искусства, для меня Пикассо – бог…

Однако если Пикассо бог, то Конон – полбога, и она неосмелилась встать и уйти, смотрела, как я вожу мышкой, потом взяла ее в ладошкусама. Держала мышь брезгливо и очень цепко, будто это и в самом деле живойгрызун, вот-вот извернется и вцепится в палец длинными отравленными зубами, накоторых микробы, потому надо держать крепко, даже душить, чтобы не вырвалась.Курсор ползал по экрану везде, но только не там, где надо, а так как я настроилвсе три кнопки и даже колесико, то по пути ставились на газон холодильники,кусты, даже стены…

На экране цифра, означающая сумму в долларах, обнулилась.Светлана Васильевна сказала с досадой:

– Вот видите! Ничего не получается.

– У вас получается намного лучше, чем убольшинства, – похвалил я, это надо делать обязательно, иначе начинающиесовсем падают духом и бросают это дело, «чтобы не позориться», – другиевовсе не попадают курсором в экран! Теперь делаем так… Выходим без сохранения…вот снова вы у обочины, смотрите на свой участок, у вас прежние семь тысяч.

Она сказала с сомнением:

– Тогда лучше сперва поставить стены?

– Мудрое решение, – похвалил я. – У вас, всамом деле, получается хорошо.

Мне показалось, что кончики ее ушей порозовели от удовольствия.Конон заботится о ней, это ясно, но явно лишь как о боевом товарище, который сним шел плечо в плечо по тайге, жил в бараке, коммуналке, который с нимбезропотно переносил голод и холод, растил детей, а теперь заслужил покой иотдых. А он, Конон, счастлив, что может дать ей покой и отдых… но в немсамом еще столько звериной силы, что какой там отдых, с шашкой наголо несетсяна боевом коне, что-то там создавая, захватывая, расширяя, это на нем ещепахать и пахать, взрыхлять Змеевы Валы…

– Хорошо-хорошо, – сказал я. – Не дергайте ее, онапосуду сама уберет…

– Но там мухи! – сказала Светлана Васильевна с тихимужасом. – Мухи над тарелками!

– Она там… – сказал я и поправился: – вы там самиуберете.

На экране уменьшенная копия Светланы Васильевны остановилась,подняла руку, понюхала под мышкой, поморщилась.

– Что с ней? – встревожилась Светлана Васильевна.

– Увы, на дезодоранты пока нет средств, – сказал ясочувствующе. – Придется мыться чаще…

Мне показалось, что Светлана Васильевна дернула локтем, словнонамереваясь поднять руку и понюхать у себя в реале, но сумела удержаться,кое-как с третьей попытки послала себя виртуальную в душевую кабину.Я торопливо объяснил, что когда станет зарабатывать больше, то сможеткупить ванну, а потом и вовсе всякие там джакузи, а пока вот так…

На экране фигурка разделась донага, вошла в душевую изакрыла дверь. Здесь был опасный для меня момент, так как я убрал цензурныйблок, затемняющий нагие тела, но Светлана Васильевна смолчала. Да и вообще-тообъяснимо: хоть я выбрал из набора самую полную фигурку, но все же это полнаяфотомодель, а не располневшая домохозяйка. Сейчас Светлана Васильевна судовольствием ждет, когда она домоется и выйдет, чтобы еще раз посмотреть насебя…

Где-то через час в комнату заглянул Сергей.

– А, вы здесь… Там Нюрка уже накрыла стол.

Светлана Васильевна сказала торопливо:

– Вы, Андри…ша, Андрий, идите-идите. У меня, увы,диета. Лишний вес, знаете ли. Мне даже смотреть нельзя на все эти… А каквыйти в режим покупки? Ах да, вспомнила…

Я тихонько попятился. Сергей покачал головой, молчавышли в коридор. Сверху с лестницы просторный холл во всей красе: два камина,мебель и картины на стенах, а посредине немалый обеденный стол. Во главе столауже сидел Конон. Его брови удивленно поднялись, когда увидел только двоих.

– А где же Светлана?

Сергей ответил почтительно:

– Они сказали, что у них диета. Доктор запретил ей дажесмотреть на все жирное, а так как мы с вами толстые…

Конон поднял взгляд на меня. Мое сердце тряслось, как овечийхвост, ибо за последние десять минут были мгновения, когда его жена готова былавсе бросить и никогда к компу не возвращаться, сейчас вроде бызаинтересовалась, но интерес еще не перешел в стадию увлечения, вдруг даспоткнется на каком-то камешке за мое отсутствие…

– Осваивает комп, – ответил я кратко.

– Комп?

– Через игру, – пояснил я. – Все с игр, все с игр…

– Как все звери, – подсказал Сергей. –И птицы. И рыбы… Вот у меня кошка, так вот она…

Конон покачал головой, в глазах было сильнейшее недоверие.

– Ей и не надо осваивать… Пусть освоит хотя бы то, чтоотносится к играм. Я не хочу, чтобы она звала тебя выключить его иливключить. Но, честно говоря, ты меня ошарашил. В тебе спит великийпедагог!

Сергей хмыкнул, предложил мне деловито:

– Разбуди и выгони. Или бери квартплату.

Нюрка, покачивая горячими бедрами, у нее свои игры,поставила передо мной тарелку с половинкой курицы в окружении парующейгречневой каши. Ухитрилась прижать бедром мне руку к столу так, что я ощутил еекрепкое жаркое тело. Сергей гадко заулыбался, глядя, как я неуклюже попыталсявыдернуть пальцы. Дергал я не сильно, не хотел привлекать внимания, но прижелании мои судороги можно было истолковать и по-другому.

Конон смотрел на меня неотрывно.

– Уверен, что она сейчас не на диване с розовым романом вруках?