– Ты чем смеяться, лучше бы провел меня мимо этих колючек, раз уж их видишь! А то не по-товарищески как-то получается.

– Я бы и рад, – сказал Плюх, – да только эти «кактусы» живые. Проще говоря – дикари с луками и копьями. И они на нас нападают. Я и сам-то не всегда успеваю уворачиваться. Так что давай-ка лучше просто прибавим шагу. А еще лучше побежим.

– Ну ты и засранец, – недовольно буркнул сталкер, продолжая заодно шипеть, ойкать и потирать места «уколов». – Ты еще придумай, что нас атакуют невидимые ежи-мутанты. Нравится тебе на мои мучения смотреть – так и скажи, не хрен мне байки втюхивать.

– Да какие байки! – даже слегка обиделся разведчик. – Все так и есть. Вот сейчас тебя копье пронзило – чувствовал укол посередине груди?.. То-то же. Ёшки-блошки, а вот и я не уберегся!.. – зашипел Плюх, сквозь которого пролетела призрачная стрела с оперением, а вслед за нею тоже, к счастью, полупрозрачное короткое копье – скорее, дротик.

Он огляделся и увидел, что это активизировалась стоявшая поодаль вооруженная группа «аборигенов».

– Давай руку, – протянул ладонь разведчик. – И побежали отсюда. Во всяком случае, я тебя хотя бы мимо деревьев проведу. А от стрел и копий, как видишь, я и сам страдаю.

– Ничего я не вижу, – продолжил бурчание Шершень, но руку все же подал.

– Зато я вижу, – сказал Плюх. – Бежим!

Сталкер бежал, держась, словно сопливый мальчишка, за руку косморазведчика, но думал вовсе не о том, как это выглядит со стороны. Он вообще не знал, что и думать. Кактусовое поле всегда считалось чем-то вроде безвредной, лишь слегка раздражающей аномалии. Колется, но не смертельно же, так-на! На коже если что и оставалось, так только красная сыпь, да и то ненадолго. А причиной уколов было принято считать сильную наэлектризованность воздуха в этом месте. Правда, самих разрядов никто ни разу разглядеть не мог, но это объясняли тем, что на свету их просто не видно, а ночью здесь никто никогда и не ходил – не было ни разу ни у кого такой причины.

Но то, что сказал Плюх, не укладывалось у Шершня в голове! Нет, конечно, Зона выкидывала разнообразные кренделя; взять ту же «трубу», которая помогала ему сейчас идти – она тоже была невидимой, но это не вызывало удивления, как и некоторые другие невидимые «шуточки». Да что там говорить – одним из свойств большинства аномалий как раз и являлась невидимость. Но чтобы в Зоне обитали невидимые люди? Да еще такие, которых и потрогать было нельзя!.. Причем, если верить косморазведчику, этих невидимок тут до хрена и больше – целое селение. Очень сложно в это поверить. Но, с другой стороны, на кой ляд Плюху это выдумывать? На шутника он не похож, слишком доверчивый сам, чтобы дурить других.

Да какая, к лешему, разница, что или кто кололся на Кактусовом поле! Даже если и дикари-невидимки. Главное, что никто от их уколов не умирал. Интересно только, могут ли они – если, разумеется, они вообще существуют, – покидать пределы «поля» и свободно перемещаться по Зоне? Надо спросить у Плюха, видит он такое или нет… И Шершень обратился к ведущему его крутыми зигзагами за руку разведчику:

– Они все еще за нами гонятся?

– Пока гонятся, – глянув назад, ответил Плюх. – Но прозрачные деревья скоро кончатся, посмотрим, что будет дальше.

Только он это сказал, как Шершень почувствовал, как закололо в центре спины и внутри тела.

– Прости, – сказал разведчик. – Копье прилетело. Ты отвлек меня разговорами, я не успел среагировать.

Сталкеру сделалось страшно: а что если невидимое копье пронзит сердце? Вдруг даже незначительных уколов хватит, чтобы оно остановилось?

К счастью, пробежав еще немного, Плюх обернулся и перешел на шаг, выпустив при этом ладонь Шершня.

– Все, – сказал он. – Твое Кактусовое поле кончилось. «Аборигены» не могут покинуть его пределы. И копья со стрелами тоже будто на стену натыкаются.

Сталкер с облегчением выдохнул. А ведь раньше и понятия не имел, какой опасности подвергается, пересекая это чертово «поле»!.. Вся надежда на то, что больше этого делать не доведется.

Правда, до сих пор он так и не был уверен, что разведчик сказал правду, а не придумал сказочку, чтобы посмеяться над ним. Ладно, совсем скоро начнется новый аттракцион – То-вверх-то-вниз, – его-то Плюх увидеть не сможет даже в своем волшебном шлеме, так что можно будет полюбоваться на его вытянутую рожу.

Однако стоило Шершню так подумать, как разведчик и тут сразил его наповал.

– Нам туда? – спросил он, показывая прямо вперед.

– Ага, туда, – мысленно захихикал сталкер.

– Тогда, может, передохнем, прежде чем лезть в эту гору?

– В ка-а-аакую гору?.. – уронил челюсть Шершень.

– А по-твоему, это равнина? – хмыкнул Плюх.

– Да, – только и смог ответить сталкер.

Он действительно видел перед собой поросшую жухлой травой и чахлыми кустиками равнину. Правда, он знал, что равнина эта непростая, с подвохом: когда по ней идешь, создается впечатление, что и впрямь лезешь в гору. Упав, можно было даже покатиться назад по ровному, казалось бы, месту. Зато потом, совершенно неожиданно, подъем будто сменялся спуском, хотя визуально ничего не менялось – все то же ровное место с травкой. Однако ноги несли тебя сами, а стоило оступиться – и опять покатишься, только теперь уже вперед. Потому и прозвали это место То-вверх-то-вниз. Но ведь все это можно было только почувствовать, но никак не увидеть!.. Или это опять волшебный шлем?..

– Сними-ка свой пузырь с головы, – сказал Шершень.

Плюх пожал плечами, но послушался. И тут же изумленно ахнул, глядя вперед. «Ну хоть что-то! – с удовлетворением подумал сталкер. – Все-таки рожа маленько вытянулась».

Косморазведчик вновь надел шлем. Поморгал и снял снова.

– Гравитационная аномалия, – наконец сказал он. – Датчики шлема ее улавливают и корректируют оптику так, чтобы я мог видеть то же, что и чувствую. – Он с улыбкой глянул на Шершня: – А ты, небось, надеялся мне очередной сюрприз преподнести? Извини, не вышло.

– Я тебе не Дед Мороз, так-на, – сплюнул сталкер. – Обойдешься без сюрпризов. Двигай давай! – Он даже не догадывался, что почти дословно угадал недавние мысли Плюха о сказочном добром волшебнике.

Дальше шагали молча. Во-первых, вообще трудно болтать, когда ползешь в гору, пусть даже никакого подъема перед собой не видишь и вес твоего тела уменьшен за счет тянущей тебя кверху находящейся в рюкзаке «трубы», а во-вторых, Шершень продолжал злиться на косморазведчика, сам не понимая, в чем истинная причина этой злости. Неужто и правда в том, что не удалось как следует приколоться над Плюхом? Но ведь это полная хрень, детский сад, да и только! Хотя, что-то в этом все-таки было: разведчик казался таким доверчивым, таким рохлей, которого вокруг пальца обвести, мозги запудрить – раз плюнуть! А вот поди ж ты – второй раз подряд сам в дураках остался.