– Но ведь Мариота заинтересовалась, да и леди Юфимия наверняка тоже.

В нем поднялось раздражение, и если бы леди Юфимия не сидела тут же и не переводила глаза с одного на другую, словно птичка, он бы быстро запретил жене разговаривать с ним в таком покровительственном тоне.

Изобел снова вмешалась:

– Вы наверняка очень важный чиновник, сэр, раз принимаете участие во встречах с правителем Островов. Он хороший человек?

С облегчением повернувшись к ней, он ответил:

– Он наделен громадной властью, девочка, и очень умен. Полагаю, многие сказали бы, что он добр – конечно, с теми, кто не нарушает законы Островов. Тебе понравилось у нас?

– О да! – воскликнула Изобел. – Кристина устроила, чтобы я каталась на лошади каждый день.

Гектор взглянул на Кристину:

– Надеюсь, ты не позволяешь ей кататься одной.

Изобел наморщила лоб и сказала:

– Не понимаю, почему вы запрещаете это, сэр. Дома я часто каталась одна.

– Она ездит кататься одна? – спросил Гектор, на этот раз легко встречая взгляд Кристины.

– Нет, сэр, – спокойно ответила та. – Все мы следуем вашим указаниям.

– Хотелось бы надеяться, – сказал он, улыбнулся всем и добавил: – Простите нас – мы оставим вас до утра. Как вы понимаете, у меня есть что обсудить с Кристиной.

Мариота надула губки:

– Если бы вам было не все равно, сэр, вы бы никогда не оставили меня с тетей и маленькой сестренкой. Истинный джентльмен не оставляет гостей без попытки развлечь их.

Изобел хихикнула:

– Если тебе нужны развлечения, Мариота, посмотри, как играют котята. Они наверняка на кухне. Принести их тебе – или мы сами можем поиграть…

– Не заставляй меня вновь просить тебя придержать язык, Изобел! Ты пожалеешь, – резко ответила Мариота. Затем, снова придав лицу выражение нежного упрека, она обернулась к Гектору: – Понимаете, сэр? Вы несправедливы!

Гектор усмехнулся. Ему льстили ее заигрывания, но когда Кристина встала и сделала слугам знак убрать со стола, он вспомнил, как много хотел сказать ей. Он обратился к Мариоте:

– Обещаю найти вам развлечения. Хороший хозяин не позволит гостям скучать. Полагаю, вы любите верховую езду?

– Да, люблю, и привезла с собой неплохой костюм на этот случай.

– Тогда, смею надеяться, вы прокатитесь со мной утром после завтрака?

– И я тоже? – спросила Изобел.

Как бы ни хотелось ему отказать девочке, он понимал, что не сможет это сделать, не подчеркнув свое желание превратить обычную прогулку в интимное свидание. Да и разочаровывать дитя ему не хотелось, потому что этот ребенок ему очень импонировал.

– Да, милочка, и ты тоже. А теперь мы просим прощения и желаем всем спокойной ночи. Идем, дорогая, – улыбнулся Гектор.

Он коснулся ее спины, направляя девушку к двери. Когда Кристина подобрала юбки, чтобы сопровождать его, Гектор заметил, что ее рука дрожит. Это неплохо. Она явно взяла слишком много воли в его доме, ей стоило напомнить, кто здесь хозяин.

Кристина пыталась подавить гнев, овладевший ею при виде Гектора, откровенно отвечавшего на заигрывания Мариоты, но чувства переполняли ее, и она не знала, чему их приписать. Она искренне любила сестру и верила, что Мариота знает себе цену и никогда не перейдет границы дозволенного.

Однако сейчас все было иначе. С одной стороны, Кристина испытывала вину, отняв у сестры мужа, который, как она себя убедила, был той необходим. С другой – ее бесило то, как Гектор вел себя с момента возвращения. Она опасалась, что может дать волю чувствам. Даже будучи ребенком, Кристина почти никогда не поддавалась сильным переживаниям – каждый раз ее отчитывали или наказывали. Для взрослого наказание за подобные выходки было бы куда серьезнее. Он мог потерять уважение окружающих.

Леди не должна позволять эмоциям брать над собой верх. Мариота же всегда отстаивала право на инакомыслие. Ее поступками двигали чувства, а не ум, и в этом заключалась ее натура. Со временем семья привыкла, что от нее можно ожидать всего, что угодно. Поэтому Мариота вела себя свободнее многих женщин. Она была живым, озорным, импульсивным ребенком, почти как Изобел, только не такая отчаянная.

Маклауд души не чаял в Мариотте, потакая ее прихотям, чем портил девушку, как говорила леди Юфимия. Если Мариота шалила, Маклауд наказывал Кристину, так как та была старше и должна была следить за поведением сестры. И Кристина уяснила, в чем ее долг, и по мере того как у нее появлялись новые сестры, она принимала на себя ответственность и за них тоже.

Смерть леди Анны потрясла их всех, но внешне казалось, что Мариота страдала особенно сильно. Целыми неделями она не произносила ни слова. Затем она резко вытащила себя из своего горя и ухватилась за дела, которые ранее совсем ее не интересовали. Она запретила горничным убираться в спальне, которую делила с Кристиной и Аделой, и наводила там порядок сама – день за днем. Это длилось не слишком долго – Мариота быстро устала, но еще долгие месяцы она выглядела неестественно ранимой – легко обижалась, легко огорчалась, гневалась и впадала в неистовство.

Такие перепады были не для Кристины. Внезапно нахлынувшее желание накричать на мужа или бросить в него чем-нибудь смутило ее. Молча шагая рядом с ним вверх по лестнице, вившейся сквозь толстую северную стену главной башни, она не осмелилась даже спросить его, куда они направляются, – не говоря уже о том, чтобы вылить на него всю горечь, накопившуюся в душе.

Кристина устрашилась, что когда-нибудь ее мысленные упреки прорвутся наружу и ее ярость не уступит скандалам, которые закатывала Мариота. Тогда, казалось девушке, земля разверзнется под ее ногами и поглотит ее.

Когда они добрались до каменной площадки перед дверью в спальню Гектора, он распахнул дверь и жестом велел ей войти. Последовав за женой, он остановился на пороге и в изумлении оглядел помещение.

– Ради Бога, ты перевернула мою спальню вверх дном! Прижав вспотевшие ладони к юбке, она обернулась к мужу и, пытаясь сохранить спокойствие, проговорила:

– Прошу простить меня, сэр, если я неверно поняла ваши слова при отъезде в Финлагган, но мне показалось, вы позволили мне распоряжаться здесь всем на свое усмотрение. Я просто постаралась сделать это помещение более удобным для вас. Но если не получилось, я прикажу восстановить все, как было.

Гектор подошел к узкому полукруглому окну и осмотрел ставни.

– Ты распорядилась их отполировать и покрыть маслом. Еще недавно они были шершавыми и тусклыми, а теперь блестят.

– Да, сэр, их зачистили и пропитали маслом. Они рассохлись, и если их не смазывать регулярно, скоро придется делать новые ставни.

– Все так. Я редко задумываюсь о таких вещах.

– Вы слишком заняты, сэр, заботами более важными.