– Конечно.

Врач перевела аппарат в трехмерный режим, и изображение стало бежевым, словно слепки из глины. На экране шевелился малыш с крошечными ручками.

– Вы можете видеть лицо, руки, ноги, – вещала врач на английском, безошибочно определив платежеспособного клиента. – Это пуповина. Вы хотите знать пол ребенка?

– Да.

– Сейчас, минутку, – она поставила датчик под другим углом. – На этом сроке обычно рано делать прогнозы. Но тут вы сами можете увидеть. Это мальчик.

Лида почувствовала, как сжались пальцы Андерса.

Мальчик. Дед обрадуется! И Норберг явно был растроган. Лида посмотрела на него, и ей страшно захотелось обнять его, разделить этот момент радости.

– Срок одиннадцать недель и два дня, – продолжала врач. – Плод развивается правильно.

– Это срок от зачатия? – спросил Андерс.

– Нет, от начала менструального цикла. Срок от зачатия на две недели меньше.

Лида взглянула на Норберга: он считал. И, видимо, удовлетворившись расчетами, кивнул.

– Единственный момент, – врач убрала датчик и протянула Лиде рулон с бумажными полотенцами. – У вас есть небольшой гипертонус.

– Это опасно?

– Как правило, нет. Но вы должны обязательно обратиться к своему врачу. Вы уже встали на учет?

– Нет еще.

– Зря. Постарайтесь попасть на прием как можно скорее. Вам назначат специальные препараты для снятия спазмов. Плацента крепится низковато, и в сочетании с тонусом это не очень хорошо. Лучше себя поберечь.

Потом они сдали кровь, получили на ресепшн диски с записью ультразвука. Андерс настоял на том, чтобы оплатить все анализы Лиды.

– Перекусим где-нибудь? – спросил он.

– Хорошо. У меня есть время до обеда. Я видела здесь рядом пиццерию.

Они зашли в просторное итальянское заведение с красными клетчатыми скатертями. В субботу утром там было малолюдно, но Андерс по обыкновению выбрал столик в углу и не стал снимать бейсболку.

– У тебя еще какие-то дела на сегодня? – спросил он, когда они сделали заказ.

– Мне надо навестить дедушку в больнице.

– А что случилось?

– У него был… сейчас, я посмотрю, как это называется по-английски, – Лида залезла в телефон. – У него был инсульт. Он наполовину парализован.

– И давно?

– Это началось почти месяц назад. Но основной приступ был на прошлой неделе, и его положили в больницу. До этого он был со мной дома.

– Но почему ты мне ничего не сказала?! – воскликнул Андерс.

– Зачем? – Лида пожала плечами. – Ты бы ничего не изменил.

– Я мог бы нанять сиделку или оплатить хорошего врача.

– Я в состоянии справиться сама, Андерс. И я нашла хорошего врача. Только он не помог.

– Лидия, пожалуйста, держи меня в курсе. Я хочу хотя бы знать, что с тобой происходит.

– Хорошо.

– У меня перерыв в съемках несколько дней. Я проведу их здесь. – Андерс откусил гавайской пиццы. – Мы могли бы еще встретиться? Погулять или сходить куда-то?

– Наверное. Недалеко от больницы есть парк, если хочешь. Можем пройтись, пока не начнутся посещения.

– А можно я потом пойду в больницу вместе с тобой?

– Андерс, это неприятное зрелище.

– Ты все еще думаешь, что я хожу только на светские мероприятия?

– Как хочешь.

– У тебя плохое настроение?

– Нет. Прости. Я очень волнуюсь за деда. Очень много всего навалилось.

– Ты из-за этого до сих пор не была у врача? Ты же слышала: ты должна себя беречь.

– Я – сильная. Или ты забыл, что я была баскетболисткой? А дед сейчас нуждается во мне.

Андерс протянул руку и накрыл ее ладонь своей.

– Даже сильным иногда бывает нужна помошь.

Лида взглянула на его загорелые пальцы, и ей смертельно захотелось потереться о них щекой. Она благодарно улыбнулась.

– Спасибо, Андерс. Доедай, и я покажу тебе Воронцовский парк.

Они гуляли до самого обеда, и Норберг старался отвлечь ее от грустных мыслей, рассказывая веселые истории со съемок. Лида немного развеялась, но стоило ей подойти к больничным воротам, как волнение нахлынуло с новой силой.

На территории больницы Лида увидела Виталика. От удивления она забыла представить их с Андерсом и выпалила:

– А что ты здесь делаешь?

– Я звонил тебе несколько раз, ты не отвечала. Хотел навестить Александра Борисовича и заодно с тобой повидаться. Тогда я позвонил тебе домой, и твой брат сказал мне, что ты собиралась к дедушке после обеда. И вот я приехал, но… – Виталик выразительно посмотрел на Андерса, – зря, наверное.

Лида достала телефон и увидела несколько пропущенных вызовов.

– Извини, я забыла включить звук с утра… Да, Виталь, это Андерс. Андерс – Виталий.

Молодые люди коротко пожали друг другу руки, и компания двинулась в сторону неврологического отделения.

– Он приехал навестить моего деда, он… друг семьи, – шепнула Лида Андерсу. – Он сильно помог нам, и я не могу сейчас…

– Я понимаю, не беспокойся.

Они поднялись в палату, и в нос ударил запах российской больницы. Лида не удержалась и посмотрела на Андерса. Она ожидала удивления, брезгливости или даже шока, но его лицо оставалось спокойным.

Дед не спал. Потускневшим взглядом он окинул посетителей, остановившись на Норберге. Лида кинулась к дедушке с объятиями, но он лишь слабо сказал:

– Виталик.

– Да, видишь, сегодня все хотят тебя навестить. И Виталик, и Андерс, – Лида улыбнулась.

– Виталик, подойди.

Тот приблизился к койке и сел на стул для посетителей.

– Ты знаешь… английский? – с трудом проговорил Александр Борисович.

– Да.

– Лида, выйди.

– Зачем?

– Пять минут. А он пусть останется, – дед показал глазами на Норберга.

– Иди, Лида, – обратился к ней Виталик, когда она замешкалась. – Ничего страшного. Я же здесь.

Она пожала плечами.

– Андерс, дедушка хочет, чтобы я вышла на пять минут. Видимо, будет говорить с тобой через Виталия.

– Конечно, иди, – Андерс коротко сжал ее плечо и подошел ближе к Александру Борисовичу.

Лида вышла из палаты, с трудом приходя в себя от удивления. Дед давно не выказывал такой живой заинтересованности. Она приняла это за хороший знак и пошла на пост, чтобы положить очередную «благодарность» в карман санитарки.