действовать, как бы исподтишка. Все нормально жили, питались, строили планы на совместное будущее, как я уже говорил. У нас была ферма, оставшаяся вполне работоспособной после Губеров, и мы ухаживали в ней за домашним скотом, пекли хлеб и варили пиво в собственной пивоварне. Мы слушали радио с материка и дивились разнообразным открытиям в области техники – например, телевизоры. Для нас они были в диковинку и мы о них имели представление только по отрывкам из радиопередач. Мы узнали о полёте Гагарина, о высадке американцев на Луну, о холодной войне, о Кеннеди, Ганди, Брежневе, олимпиаде-80, наконец. Мы даже приручили пингвинов, и на немецком языке отдавали им команды, которые они понимали.

- Вот ваш птица понимать по-немецки? – попытался пошутить он, обращаясь к Якуту.

- Найн! – в тон ему ответил оленевод из тундры. – Он понимать только по-якутски и бурятски.

Георг вздохнул:

- А у нас пингвин умереть сразу с людьми. Сначала по два-три человек и один пингвин, потом один человек и три птица, четыре…

- Здесь же, внутри базы, - продолжил переводить Андрей. – Мы с Паулем их кремировали, затем наступила очередь остальных. Умирали внезапно и непредсказуемо. Пауля я похоронил последним – четыре года назад, в ледниках. Я поставил ему деревянный крест и помолился за него – он был мне другом до конца дней…

Старик высморкался в платок, и ткань сразу пропиталась красными пятнами.

- С тех пор я на базе один, уже четыре лет…. И я постепенно умирать от этой проказы, летающей в воздухе.

Наступила пауза.

- Мы тоже умрём? – спросил Виктор Иванович, просто ради того, чтобы хоть что-то спросить.

- Теперь, когда заразиться – да. Это быть неизбежно с того момент, как вы открыть двери Базы-211.

- Сколько у нас осталось? – коротко поинтересовался Павел.

- Не так уж и много, как хотелось бы, - перевёл Андрей. - Процесс заражения уже пустил в ваших организмах свои разрушающие действия. Вы заразились четыре дня назад, но вирус мутирует и выпускает из себя всё новые и новые штаммы. Возможно, ваш процесс не затянется надолго как у меня. Я, фактически, начал умирать как раз четыре года назад. Каждый день – и сейчас особенно стремительно – у меня выпадают волосы и зубы. Вот, - показал он развёрнутый платок. – Только что выпасть очередной зуб. Остаться пять. У меня, самое больший, месяц в запас. У вас, - он вздохнул, - возможно, год. Может, два лет – смотря, как будет развиваться генетический мутант внутри база. Если он вырваться наружу – сами понимать, что может произойти. Вот теперь я рассказать всё. Решать вам, друзья.

Сын полка, ни о чём не догадываясь, продолжал вертеться в ногах Якута. Он недавно покушал, и ему было хорошо.

********

Часы на руке хозяина бункера показывали пятый час утра. Никто не хотел спать, все слушали Георга и задумывались над тем, как быть дальше. Не каждый день в Антарктиде доводится узнать, что тебе жить осталось от силы год-два, не более – тут было о чём поразмыслить.

После продолжительного молчания начальник станции взял слово:

- Как вы думаете, герр Дениц, у нас есть шанс выбраться на волю?

Старик задумался и пожал плечами:

- Всё зависит от вас, герр профессор. Вирус находиться здесь, внутрь база. Если вы попытаться дойти до Мирный, я не есть вам мешать. Однако вы знать, что потом произойти…

- Я понимаю, - с горечью согласился Виктор Иванович.

- Да… Хорошо, что вы понимать. Этот вирус распространяться вначале на станции, затем, через вертолёт он перейти на ледокол, а там и до материк. Европа, Азия, Африка, оба Америк… Глобальный заражений весь населений планеты. Это будет как вымираний динозавров шестьдесят миллион год назад. Этот генетический мутант смести с Земли половину человечества, от него нет иммунитет, и он распространяться повсюду.

Старик вздохнул.

- Герр Андрей, твой коленка болеть ещё?

- Ага, - почесав ногу, ответил временный переводчик.

- Твой коленка уже нести в себе ДНК-вирус. Тот вирус, что нельзя отсюда выпустить. Если вы идти с базы до «Мирный» - вы стать новым носитель неизвестный человечеству заражений…

Георг снова закашлялся и поднёс платок к губам:

- То заражений, что придумали наши учёный. Придумал, выпустить на волю, и сами же погибнуть.

- Что нам теперь делать, Георг? – секундой позднее спросил начальник станции. – Как вы посоветуете? Вы же здесь хозяин. – Виктор Иванович при этих словах посмотрел на своих товарищей. Все молчаливо сидели и, задумавшись, переваривали только что услышанное.

- Вам решать, - повторил Георг. – Я потому вас и предупредить в самом начале: либо вы идти к «Мирный» и я вас выпускать, либо вы остаться здесь со мной, но уже навсегда. Всё на вашей совесть.

Якут потянулся к рюкзаку и вынул бутылку русской водки, припасённой им, как он думал, на случай какого-нибудь торжества. Теперь уж было всё равно – торжеств, в ближайшее время никаких не предвиделось.

- Сколько вам осталось? – спросил Павел, пока отважный оленевод колдовал со стаканами. – Вы уже сказали, но это ведь не окончательная цифра?

- По мой подсчёт, дней двадцать, может чуть больше… - Георг закашлялся, и через минуту продолжил голосом Андрея:

- Я не хотел, чтобы вы попали на базу. Но ваше любопытство, простите уж герр профессор, взяло над вами верх. Я вас прекрасно понимаю – вас даже не остановили те первые лучи, что отбросили вас назад – а ну-ка, обнаружить среди вековых льдов что-то похожее на подземную базу, да ещё и неизвестную во всём мире. Сенсация! Мне приходилось только наблюдать за вами в мониторы, как вы продвигаетесь бункер за бункером к центральному пульту управления, иными словами, сюда. Мне пришлось сбить все настройки с приёмников, чтобы у вас не появилось искушение вызвать сюда спасательную команду. В противном случае вирус бы распространился ещё быстрее – чем больше его носителей, тем активнее он заражает всё окружающее.

- Так это были вы? – встрепенулся Павел. – Те следы на верньерах настройки, что я заметил…

- Да. Я их подкручивал позавчера, сбивая шкалу настройки. Да, собственно говоря, и антенны наружного радиуса действия всё равно выведены мною из строя ещё четыре года назад. Если бы вы знали, как мне в одиночестве иной раз хотелось вызвать какую-нибудь станцию – не важно, какую - американскую ли, японскую,