— Ну, ему же не придется разговаривать? — сказалБестужев уже с некоторым апломбом человека, сделавшего первые шаги вкинематографическом бизнесе.

— Конечно, с одной стороны и так… Но вы же видели этогосмазливого юного хлыща. Что в нем комичного? А ему подавай именно комедию. Ктому же и имя пришлось бы менять. — Голдман фыркнул: —Чарльз-Спенсер-Чаплин; изволите ли видеть. Американцы не любят такойзанудности. В любом случае пришлось бы его наименовать Чак Чап — подходяще длякомического персонажа, не правда ли? Или, скажем, Спенс Лин. Чарльз Чаплин…Нет, не пойдет в Штатах. Отделаться от молодчика оказалось легко, я емуобъяснил, что не намерен в ближайшее время снимать комедии, что чистая правда…Ладно, забудем. Что у вас?

Бестужев подобрался, отставил кружку и поневоле заговорилпо-военному четко:

— Пока все спокойно, мистер Голдман. Охрану ядавным-давно наладил, распределил смены, дневные и ночные. Как поступать вслучае тревоги, порядок условных сигналов — все с ними обговорено: что означаетодин свисток, что два или три…

Он сунул руку в нагрудный карман рубахи и продемонстрировалпатрону эбонитовый свисток на бечевке.

— Ну, и как ваши впечатления?

— Шестеро, по-моему, надежные люди, — сказалБестужев. — Понимают свои обязанности и дежурство несут исправно. Вотседьмой — другое дело. Чересчур уж любит заложить за воротник, да вдобавок яего застал дремлющим на ночном посту…

— Никуда не годится!

— Разумеется, — кивнул Бестужев. — А потомуя, как вы и разрешили, его своей властью прогнал. Он собирается к вамапеллировать…

— Нет уж, нет уж! Нерадивый? Значит, вон! Я иразговаривать с ним не буду, зачем?

— Я прикидываю нанять для ночных дежурств ещепару-тройку негров, — сказал Бестужев. — Как от боевой единицы, толкуот них будет мало — побоятся связываться с белыми, но караулить смогут, и всвисток хватит ума дуть что есть мочи, если что… Как вы смотрите?

— Давайте, нанимайте, — Голдман усмехнулся. —Я так понимаю, они обойдутся достаточно дешево? Вот и прекрасно. Во всем нужнособлюдать разумную экономию, я столько раз всем это повторял… Нанимайте, немешкайте. Если это не накладно, если они не залягут дрыхнуть, берите уж сразу сполдюжины. Ночь для нас — самое опасное время, какой-нибудь скот сможетподобраться и чиркнуть спичкой… Кинопленка горит, как порох, я вас предупреждал?

— Да, я помню, босс.

— Как порох… Особенное внимание уделите тому помещению,где складывают отснятую и проявленную пленку. Сол снял уже два фильма, этокапитал, чистой пленки, в конце концов, можно купить еще сколько угодно, а еслипропадет снятый фильм, ущерб окажется не в пример печальнее…

— Я понимаю. Для помещения с отснятой пленкой у менявыделен особый караульный…

— Ушки на макушке, Михаил, не расхолаживайтесь! Можетбыть, все и обойдется, но чует мое сердце, нас в покое не оставят. Еще в Нью-Йорке,когда нагружали повозки, возле них крутился какой-то подозрительный типчик, всепытался вынюхивать и расспрашивать. Голову даю на отсечение, это одна из ищеексиндиката… Следует ждать любой пакости… Как там у вас, кстати, с этой, как ее…

— С агентурой? — подхватил Бестужев. —Расписание поездов, идущих со стороны Ныо-Йорка, я выучил назубок. Если они инагрянут, то непременно поездом, я так прикидываю. Вряд ли станут, подобно нам,тащиться в повозках — к чему? Никакого громоздкого багажа у них не будет. Язаагентурил с дюжину местных мальчишек, сорванцов уличных. Из немецких семей —в этих краях обитает немало немцев, и мне было легко договариваться. Мальчишки,босс. Им такие поручения нравятся сами по себе, а если еще вдобавок платятденьги… Я им как следует растолковал, кого следует считать подозрительными —компания мужчин, путешествующих вместе, одетых достаточно просто, ничуть непохожих на людей из общества. Наш противник, я полагаю, будет выглядеть именнотак, мы это обсуждали… В общем, мальчишек я разбил на несколько смен, так,чтобы любой пришедший поезд оказался под наблюдением. В случае чего онипорасспросят тех извозчиков, что постоянно выезжают к поездам. Дожелезнодорожной станции три мили (он уже малость понаторел в здешних местах),дорога делает большой изгиб, да и извозчики не склонны скакать галопом. Еслинапрямик, через лесок и холмы пуститься бегом… Что это для проворногомальчишки? Путь менее чем в милю длиной. Мы будем знать заранее и успеемприготовиться к встрече.

— Неплохо…

— Единственное, что меня самую чуточку беспокоит —соседний город, — признался Бестужев. — Большой по здешним меркамгород, с населением тысяч в десять… Мальчишки говорят, там найдется немалотемных людишек, которых человек опытный сможет быстро разыскать и нанять длякакой-нибудь не особенно сложной и серьезной уголовщины. Здесь-то таких,пожалуй, и не найдешь, очень уж патриархальное местечко… До города десять миль.Если нанятые там головорезы сядут на коней… Я устроил и наблюдение за дорогой,но пешком коня не обгонишь…

Голдман задумался, пожевал губами:

— Ну, это уж вы как-то… Чересчур. Орава головорезовверхом на конях врывается в тихий городишко… Это слишком уж кинематографично.Мы, в конце концов, не на Западе, это гам, поговаривают, такое еще кое-где входу. Те, из синдиката, предпочитают менее романтичные приемчики.

— Значит, мне снять наблюдателей за дорогой?

— Э-э… Пожалуй, оставьте. Если они не обходятся слишкомдорого.

— Ну что вы, босс.

— Тогда оставляйте и этих, — решительнораспорядился Голдман. — Лишняя предосторожность не помешает, если онаобходится недорого. Я рассчитываю здесь снять шесть фильмов, это выйдет неплохой капиталец, так что следует исключить всякие случайности. Ведь нюхомчую! — вырвалось у него. — Не оставят эти акулы нас в покое!

— Встретим, — спокойное казал Бестужев.

— Хорошо вам говорить… — сварливо протянулГолдман. — Не вы ведь свои денежки вкладываете во все это. А знаете,сколько расходов? Приходится платить даже за…

Он глянул поверх плеча Бестужева, поднял брови, лицо выразилоявное удивление. На всякий случай держа руку поблизости от кобуры, Бестужевоглянулся — и не усмотрел ничего угрожающего. А вот удивиться было с чего: у ихстолика стоял запыхавшийся Мейер, едва переводивший дыхание. Сколько Бестужевего знал, Мейер не то что бегать, а и ходить-то быстро не особенно любил…

— Синдикат? — нахмурился Голдман.

— Э? Аа… Нет, при чем тут синдикат… — Мейерпохлопал Бестужева по плечу. — Михаил, я вас умоляю, подождите у стойки,нам с Сэмюэлем нужно поговорить…

Пожав плечами, Бестужев подхватил недопитую кружку и отошелк стойке: хозяин — барин… Он, подобно Голдману, был удивлен не на шутку: Мейер,для которого обычно подвигом считалось произнести более пяти слов подряд,плюхнулся на стул, склонился к партнеру и что-то форменным образом затараторил!Именно так, обрушил целый поток слов.