Снял сапоги, надел домашние тапочки, прошел в ванную — тоже белый кафель, чугунная ванна, умывальник, ящичек с одеколонами и бритвенными принадлежностями. Ага, это мое… Три щетки в стаканчике, зубной порошок в круглой бумажной коробочке, какие-то кремы в баночках. Семейный уют…

— Папа, а ты почему молчишь? — спросила Марта.

Макс нагнулся к ней:

— Папка очень устал, он только что вернулся. Сейчас немного отдохнет, а потом он с тобой обязательно поиграет. Договорились?

Марта согласно кивнула — совсем как его Машка.

В гостиной царил идеальный порядок — круглый обеденный стол под белоснежной скатертью, шесть стульев, накрахмаленные салфеточки на этажерке, блестящая посуда в пузатом буфете, тяжелые шторы и гардины на окнах. На стенах — полки с книгами и многочисленные фотографии в красивых деревянных рамочках. Макс стал их разглядывать.

Люди на снимках были ему, разумеется, незнакомы, но кое-кого он все же узнавал — например, родителей Штауфа, сестру Ингу. Имелись несколько общих семейных фотографий — Петер с женой и дочкой в парке, кажется, это Тиргатен, на фоне Бранденбургских ворот и возле здания Рейхстага.

Очевидно, Эльза любила фотографироваться — на снимках позировала с удовольствием. Кокетливо смотрела в камеру, чуть откинув голову назад, чтобы больше открыть лицо. Очень правильное и красивое, кстати. «Надо бы попросить у нее семейный альбом и полистать вместе, — подумал Макс, — она сама все расскажет. Женщины очень любят показывать семейные фотографии и комментировать их, обожают болтать о родственниках и знакомых».

Макс подошел к окну, выглянул во двор — унылый квадрат брусчатки, запертый со всех сторон серыми стенами соседних домов. Ни качелей, ни детской площадки. В комнату вошла Эльза:

— Ну, как я тебе?

Она была в новом платье, которое удивительно шло ей. Синий бархат отлично сочетался с голубыми глазами и светлыми волосами.

— Великолепно! — совершенно искренне восхитился Макс. — Ты прямо красавица!

— Ах, милый! — растроганно произнесла Эльза и прижалась к нему.

Последовали очередные объятия и поцелуи.

— Наверное, оно дорогое? — как бы невзначай поинтересовалась Эльза. — А костюм? Такой же я видела недавно в магазине на Кудамме, он стоил целую кучу денег. Представляешь — триста пятнадцать марок! Сумасшедшая цена!

— Мне для тебя ничего не жалко, — честно ответил Макс. — Для тебя и для дочки.

Он всегда так говорил жене, Маринке, когда та пыталась выведать стоимость очередного подарка. Женщинам лучше не знать, сколько денег на них тратят мужчины. Пусть думают, что много…

Эльза чуть отодвинулась и внимательно на него посмотрела.

— А ты очень изменился, Петер, стал каким-то другим…

— Видишь ли, — произнес Макс вдруг внезапно севшим голосом, — у меня была очень тяжелая контузия. После взрыва русской гранаты. Я лежал в госпитале, в Гжатске, и доктор Миллер сказал, что у меня временная амнезия. Некоторых людей я могу не узнавать, могу забыть какие-то события, факты, детали. Даже казаться странным… Но доктор Миллер сказал, что со временем все это пройдет.

— Я знаю о твоей контузии, — серьезно ответила Эльза. — Мы читали о твоем подвиге и ранении в газете. Я очень горжусь тобой, Петер, и все твои родные тоже. А у Инги в гимназии все только и говорят, как ей повезло с братом. Настоящий герой, фронтовик… Подумать только, тебя наградит сам фюрер!

— Ты уже знаешь? — удивился Макс.

— Конечно, — кивнула Эльза. — К нам позавчера приходил человек из Министерства народного просвещения и пропаганды, герр Штольц. Он сообщил, что ты удостоен особой чести — Железный крест вручит лично Гитлер. Боже мой, я так рада за тебя! Кстати, герр Штольц оставил номер своего служебного телефона и очень просил, чтобы мы, как только ты вернешься, сразу же позвонили. Надо что-то согласовать в министерстве…

Макс кивнул — хорошо, позвоним. Затем, чтобы немного прийти в себя, поинтересовался:

— Так мы будем есть или нет? Я очень голоден…

— Конечно! — воскликнула Эльза. — Я мигом! А ты позвони родителям, они очень ждут, да и Инга тоже… И, кстати, я пообещала, что вечером мы придем к ним в гости. Будет большой семейный ужин…

— Черт, я забыл все номера телефонов, — принял огорченный вид Макс.

— Ничего страшного, — успокоила Эльза, — для этого есть телефонный справочник. Вон там, на столике, возле аппарата.

«Как хорошо, — подумал Максим, что немцы так аккуратны и предусмотрительны. «Ordnung muss sein», порядок во всем, любимая национальная поговорка. Надо будет, кстати, переписать все телефонные номера…

Разговор с родителями Штауфа не занял много времени — мать Петера сразу узнала его и после обычных в таких случаях всхлипов и расспросов пригласила в гости — с Эльзой и Мартой. Вечером вернется из университета отец, а из гимназии — Инга, они все вместе посидят, поговорят. Макс сказал — конечно, придем.

Эльза принесла супницу, настало время семейной трапезы. И тут Макс чуть было опять не прокололся — перед началом еды полагалось вознести благодарность Господу. Макс уже взял в руки ложку и собрался хлебать суп, как вдруг заметил, что Эльза с удивлением смотрит на него. А Марта сложила вместе ладошки и чуть опустила голову. Он мгновенно нашел выход:

— Дорогая, не могла бы ты прочитать молитву вместо меня? А то я забыл все слова…

Эльзя кивнула и произнесла положенную молитву, Макс постарался ее запомнить — пригодится. После чего все наконец принялись за еду — жидкий супчик, почти одна вода. Свою порцию Макс выхлебал за две минуты.

За супом последовало основное блюдо — жареная картошка с салом. Марта, как заметил Макс, ела с большим аппетитом, а вот Эльза едва ковыряла вилкой в своей тарелке.

— Почему ты плохо ешь? — удивился Макс. — Все очень вкусно, честное слово!

— Спасибо, — слегка улыбнулась Эльза, — но сегодня ночью я должна дежурить в бомбоубежище, и мы не сможем побыть вдвоем. А я так по тебе соскучилась…

— А ты не можешь с кем-нибудь поменяться?

— Нет, — покачала головой Эльза, — подошла моя очередь, потому меня и отпустили сегодня пораньше со службы.

— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? — философски заметил Макс.

— Ладно, я тогда сразу после обеда уложу Марту, — просияла Эльза, — и у нас будет немного времени.

— Не хочу спать! — захныкала Марта. — Хочу играть с папой! Он обещал!

— Обещал, — согласился Макс, — и мы обязательно поиграем, но чуть позже. Ты должна слушаться маму — раз сказала, значит, нужно. А я перед сном расскажу тебе какую-нибудь сказку.

— Правда? — расцвела девочка.

— Честное пионер… — чуть было не брякнул Макс, — то есть даю слово германского офицера!