его рычажков, свистнули подзвученные электричеством струны и гитарный рёв снова огласил всю округу.

Эти тяжёлые басовые аккорды я не узнавал. Но их возрастающая лесенка идеально ложилась на мою неторопливую походку:

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум… — Набирая высоту, ритмичный рисунок угрюмой мелодии резко падал обратно на нижние лады, в точности повторяясь заново. — Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Самодельные снаряды всё реже стучали в поднятый щит. Парочка шариков даже сумела больно укусить меня за просунутые в дырки пальцы. Однако, остатки юного воинства продолжали растерянно пятиться от подступающей к ним угрозы.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

— Да ну нахуй! — Восстановленная за ночь решительность покинула ещё одного оборванца. Торопливо оглянувшись на соратников, гопник развернулся и быстренько почесал прочь, неловко скача между корнями сосен.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Залпы стали совсем редки. И ещё несколько человек решили, что быть крутыми бандитами им больше не нравится. Чуть поднажать — и побегут все остальные…

— Да хули вы обоссались, суки!!! — Выхватив обожжённый кол у ближайшего подручного, длинный Смысь бесцеремонно отпихнул щуплого пацана в сторону. И мотнул головой нескольким парням покрепче, толкавшимся со своими палками возле него. — За мной, блядь!!!

Нет. Похоже, дело всё-таки дошло до триариев…

Если оружие у врага длиннее, а бежать некуда — рви дистанцию. Мои ноги, очевидно, помнили это правило без лишних приказов от центральной нервной системы. Рванув с места, я успел отбить щитом один несмелый выпад, увернуться от второго и, отбросив свою защиту, схватить третий кол за один из небрежно обрубленных сучков. А рефлекторное обратное движение его владельца помогло мне влететь в самую гущу последнего оплота дикарского воинства.

Взмах ножа — и несчастный ублюдок заработал себя новый кривой шрам через всю морду. Это если доживёт до исцеления, конечно…

Поворот, свист деревянного шеста — и двойной импульс, приложенный к тупой стороне самодельной пики, настигает бритый затылок попятившегося от меня гопника. Охнув, парень опрокинулся лицом в слякоть.

Обратное движение — и обгоревший острый конец палки вошёл третьему куда-то в район левой почки — аккурат между замызганной олимпийкой и модными, но убитыми джинсами. Но мои руки, видимо, были не вполне уверены в летальности такого удара. И пока я отпрыгивал через кряхтящего от боли пацана прочь, по пути укололи его ножом ещё и в правую почку.

Ни я, ни, похоже, сам Смысь не успели заметить, как вдруг остались рядом с оградой пустыря совсем одни. Здесь, конечно, всё ещё были редкие жоры и остатки оборванного воинства. Но первые, как обычно, смотрели мимо меня. А вторые были полностью поглощены поспешным отступлением, сопровождавшимся глухими причитаниями и скулежом.

Поэтому судорожный выдох долговязого гопника как нельзя лучше прокомментировал сложившуюся ситуацию:

— Пиз-дец…

Вошедший прямо в солнечное сплетение кол вжал растерянного ублюдка в погнутую рабицу.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Я воткнул тупой конец оружия в землю. И потянул на себя, глухо рыча от напряжения. По мере подъёма тело кряхтящего людоеда начало съезжать по пике вниз, не смотря на то, что тот рефлекторно схватился за деревяшку. Но упёрлось в один из сучков.

Судорожно тряхнувшись на колу ещё раз, Смысь блеванул кровью прямо мне под ноги.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Медленно принимая вертикальное положение, кол, в то же время, уходил вниз под весом трепыхающегося на нём пацана. Мне даже почти не пришлось давить самому, чтобы длинная жердь утонула в грязи настолько, чтобы остаться стоять без поддержки.

Сверху багровая клякса попала мне уже прямо на лицо. Ничего, так даже лучше.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Пока я не торопясь оглядывался, чувствуя, как кровь моей жертвы стекает по лицу, Смысь почти перестал дёргаться. Самое время немного отойти. Память услужливо подсказывала, что примерно в такой момент у тела расслабляются все мышцы. В том числе и сфинктеры.

Я сделал шаг в сторону. И, поймав испуганный взгляд одного из бегущих прочь пацанов, показал на него ножом в паузе между аккордами:

— Ты…

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Пацан замедлился и обернулся ещё раз. И ещё у нескольких подростков любопытство ненадолго одолело страх.

Рикардо перестал играть. И сейчас тишину нарушал только шелест далёкого прибоя, затихающий скулёж убегающих, да последний выдох Смыся.

А я, глядя в испуганные глаза метрах в десяти от меня, вдруг ощутил самый настоящий приступ дежавю. Но не события были мне знакомы. А вот это чувство внутри самого меня. Огонь, который медленно, но верно разгорался где-то рядом с сердцем при виде вот этого перепуганного взгляда. При виде человека, который вдруг понял, что смертен. Не в теории, а вот прямо здесь и сейчас. И откупиться от меня не получится… И никакие мольбы не помогут… Да, приятель, дерьмо случается… Но для тебя — не сегодня.

— Ты… — Я продолжал указывать оружием на замершего в ужасе гопника. Тот испуганно пятился, но кажется, начал верить в спасение. — Да. Беги как можно дальше. — Я подтвердил его сомнения, медленно опустив нож. — И скажи всем, что Чёрный Жора вернулся.

Глава 12

Плохи мои дела, товарищ Белка…

— Нифига ты не Чёрный жора!

Прежде чем раскрывать этот секрет в пространство, Белла всё-таки дождалась, когда последние беглецы почти скрылись из вида.

— Даже я сам в этом до конца не уверен… — Я еле успел подхватить пошатнувшуюся жердь с надетым на неё гопником. И торопливо подпихнул под неё ещё немного сырой глины ногой. Вроде теперь стоит…

Но хвастливая девчонка не унималась:

— Я ж говорила, что я его знаю!

— Зато они — нет. — Я махнул в сторону, из которой ещё слышался спешно удаляющийся хруст хвороста. — Точнее, теперь думают, что знают. И, насколько понял, теперь у нас на пути будет гораздо меньше живых препятствий. Вряд ли много народу захочет получить мой автограф.

— Это всё потому, что Рик не чёрный? — Послышался из-за наших спин хмыканье Рикардо. Несмотря на пережитые потрясения, паренёк довольно быстро пришёл в себя — едва лишь упаковал трясущимися руками свою гитару. Должно быть, на юге разборки между подростками тоже далеки от идеалов гуманизма. Или юный музыкант успел насмотреться всякого во время долгой дороги на Северо-Запад.

Услышав его иронию, девчонка резко обернулась, сжав кулачки:

— Да я с ним даже разговаривала!

— С кем? — Немного опешил Рикардо.

— С Чёрным Жорой! — Белла задрала конопатый нос ещё выше. И, мельком покосившись на недоверчивое лицо паренька, торопливо добавила. — И на самом деле его зовут Кир! Вот!

—