– На этот раз услугу, – старик шумно прихлебывал отвар из своей кружки. – Есть один человек, духи показали мне его. Ты должен забрать его в ближайшее время. Приведи его ко мне. Он станет моим преемником.

– В каком смысле «приведи»? Тебе нужен его дух? Это не в моей компетенции.

– Нет, он нужен мне живым. Не дай ему умереть и приведи ко мне. Это ты можешь сделать.

– Могу. Но не должен, – он отставил пустую кружку. – Это против правил. Я не имею права нарушать ход истории, вмешиваться в жизни смертных. Попроси о чем-нибудь другом.

– Мое время на исходе, – в глазах Шамана клубилась Тьма. – И ты это прекрасно знаешь. Кто будет спасать тебя от себя самого, когда ты расскажешь мне свою сказку? Твоя опальная богиня? Для нее ты всего лишь игрушка. Наиграется и бросит. Такие, как они, никогда не интересуются чем-то слишком долго. И нигде не задерживаются. Скоро им наскучит этот Город и их милая игра. А ты останешься здесь. Один. С изодранным сердцем. И некому будет превратить твою душевную боль в такую простую и понятную физическую. Мне нужен ученик. И только этот человек мне подходит. Одно маленькое нарушение никто не заметит. Поверь, у Них сейчас есть дела поважнее. Твои сестры об этом позаботились, чтоб их!

– Почему ты сам не можешь это сделать?

– Посмотри на меня, Смерть. – Шаман печально улыбнулся, раскуривая трубку. – Я стар и слаб. Я физически не смогу оббежать весь город в поисках нужного человека. А что, если я опоздаю и он умрет? Видения не похожи на инструкцию по сборке мебели: в них нет конкретики.

– А я в таком случае как его узнаю? – он с трудом ворочал языком. Хотелось лишь одного: упасть лицом в подушку, закрыть глаза и позволить телу бросить все ресурсы на восстановление.

– Поверь, узнаешь. Рыжий парень с двумя смертями. Такое не пропустишь.

Рыжий, значит? Опять рыжий. Оставалось надеяться, что этот парень не такой псих, как огневолосые родственнички Тода. Иначе Шаману не позавидуешь. Но это не его проблемы. Или его? Голос Шамана заполнял внезапно опустевшую голову. Слова отдавались внутри ударами колокола, становились его мыслями, замыкались в кольцо. Ему нужен Шаман и его ритуалы. А Шаману нужен ученик. И плевать, что для этого придется нарушить правила. Один раз можно.

– Хорошо, я приведу тебе нужного человека.

– Договор? – Шаман протянул руку для пожатия. На ладони мягким золотом светились смутно знакомые символы. Где-то он их уже видел, но из головы вылетело все, кроме данного обещания.

– Договор, – он пожал протянутую руку.

Он проспал до заката. Проснулся с тяжелой головой и смутным ощущением, что сотворил какую-то хрень. Потом в памяти всплыл разговор с Шаманом и все встало на свои места. Он пообещал старику нарушить правила. Он скрепил обещание духовным договором. Руны все еще слабо мерцали на его ладони. Что будет, если он нарушит договор? Смогут ли обманутые духи ему навредить? А если они обратят свой гнев на его близких? На Оле, на Янку, на эту глупую девочку из магазина в конце концов. Выяснять это опытным путем не хотелось. Хотелось как следует дать себе по башке, чтобы впредь думал с кем и в каком состоянии болтать. Чем Шаман его напоил? Раньше так не срубало. Даже после трех часов забивки.

– Что ж, – он застегнул куртку, взял запасной шлем и вышел из подъезда. – Раз собрался нарушать правила, хотя бы получи от этого удовольствие. Пожалуй, стоит прокатить барышню до дома. Погода сегодня почти весенняя. Это даже сложно назвать нарушением. Просто счастливое стечение обстоятельств.

Глава 27

Март. Наши дни.

– Какой-то ты сегодня мрачный. – Яна поставила перед ним наполненную кофе термокружку.

Оле окинул взглядом свой ярко-сиреневый свитер, лимонно-желтые широкие штаны и бирюзовые кроссовки. Стеганная жилетка в фиолетово-желтый ромбик лежала на соседнем табурете вместе с радужным зонтом.

– Да вроде нормальный. Или я где-то обронил вкус?

– Я не про одежду, – улыбнулась Яна. – а про тебя самого. У тебя же на лице написано «Не влезай, убью!». Как-то это не в твоем стиле.

И эта туда же! В твоем, не в твоем. Чего они все привязались к его стилю?

– А что в моем? – буркнул Оле.

– Позитив и улыбка до ушей.

– Ага, хоть завязочки пришей.

Яна перестала хлопотать за стойкой, поставила локти на столешницу, положила подбородок на сцепленные пальцы и посмотрела на него мудрыми зелеными глазами.

– Что у тебя случилось?

– Да ничего особенного, – вздохнул Оле. – Просто с соседями повздорил. Внешний вид мой им не нравится. Говорят, что выгляжу как баба или как …

– Гей? – Яна подобрала более толерантный аналог данного соседями определения.

– Ага. Я, видите ли, своими яркими шмотками и длинными волосами детей с пути истинного сбиваю. К зонтику прикопались. Чего-то я им там пропагандирую. Про цветной маникюр вообще молчу. Как будто нетрадиционная сексуальная ориентация – это болезнь, которой можно заразиться, если долго смотреть на радугу. Короче, достали! Просили мимо детской площадки не ходить, прикинь?

– Да уж. – Яна покачала головой. – Знали бы они, чем ты занимаешься, накатали бы письмо в органы опеки. Ибо нельзя такого развратника к детям подпускать! Да еще и ночью.

– Вот тебе смешно, а меня уже неделю соседская гопота в подворотне караулит. Хочет научить уму-разуму. Хорошо, что я умею людям глаза отводить и возвращаться домой незаметно. И ладно бы я правда что-то пропагандировал или пытался так продемонстрировать свою принадлежность к чему-то. Можно было бы даже считать себя пострадавшим за идею. Но я просто одеваюсь так, как мне нравится! Слушай, может я правда как-то неправильно выгляжу?

– Да нормально ты выглядишь! Получше многих. И вообще, если люди судят встречных по одежке и вешают ярлыки, то это у них проблемы, а не у тебя. Не обращай внимания на идиотов. – Яна вернулась к своим делам. – Но знаешь, я удивлена. Не думала, что тебя этим можно разозлить. Я вообще не думала, что тебя можно разозлить хоть чем-то.

– Легко, если честно, – через силу улыбнулся Оле, отпивая кофе. – Я вообще очень вспыльчивый. Правда, обычно держу себя в руках. Злюсь только на брата. Или на тех, кто его обижает. Потому что этот идиот не умеет постоять за себя. С виду весь такой мрачный жнец, а на деле пушистый кролик. Предпочитает все решать дипломатией, всем угождать, никого не обижать даже в ущерб себе. А потом… А, ладно! Это его дело.

– Ты