в узде мы его держать уже можем. Когда-нибудь и его одолеем. Хотя это тоже работа коллективная.

Глава 14. Страшный сон: дифтерия

В 1990 году в России началась вспышка дифтерии, за четыре года охватившая все страны бывшего СССР. В 1995 году на территорию РФ пришлось 88 % от общего числа случаев дифтерии, зарегистрированных по всему миру. Количество летальных исходов ужасало. Бацилла Лёффлера, о которой успели позабыть, нещадно уносила человеческие жизни. А инфекция жестоко мстит, если ее предают забвению!

Та вспышка оставила неизгладимый след в сознании врачей и медсестер. Каждый медик, работавший в 1990-е, с дрожью в голосе вспоминает, как умирали красивые молодые люди, подростки, детки. Вставали с кровати и падали замертво. Токсический миокардит, атриовентрикулярная диссоциация[60], полная блокада, желудочковые аритмии – осложнения дифтерии, делавшие любое движение потенциально смертельным.

Гипертоксическая форма дифтерии, за считаные минуты рисующая пленчатый налет в ротоглотке и вызывающая отек зева, оставила в подсознании медиков грубые, уродливые слепки. Как лихорадит пациента в бессознательном состоянии, с артериальным давлением, близким к нулю. Как у совершенно здорового до этого момента человека стремительно развивается сердечно-сосудистая недостаточность. Как врачи, задыхаясь от обиды на собственное бессилие, всухую проигрывают смерти. От рассказов очевидцев стынет кровь, кожа покрывается мурашками. Даже спортивный медицинский интерес не пересиливает желания никогда лично не встречаться с этой инфекцией. Однако современные тенденции диктуют свои условия, и шансов на знакомство с ужасной дамой по имени Дифтерия все больше.

…Светлане в 1993 году было 14 лет. Настоящая русская красавица: кровь с молоком, коса с ладонь, большие светлые глаза. Дома, в деревне, у нее вроде как началась ангина. Налет на миндалинах, высокая температура, боль в горле. Родители вызвали фельдшера, который, осмотрев горло, заподозрил что-то неладное: налет слишком плотный, как пленка, полностью покрывает нёбные миндалины, дужки и язычок, очень трудно снимается шпателем, а где получилось его отодвинуть, слизистая кровоточит. Фельдшер такое видел впервые, на обычную ангину это точно не походило. Позвал хирурга на помощь.

Хирург, обнаружив, что налет распространяется дальше миндалин, вынес вердикт: паратонзиллярный абсцесс[61]. А так как лора в фельдшерско-акушерском пункте отродясь не было, то самостоятельно этот «абсцесс» и вскрыл.

Состояние Светы вопреки ожиданиям не улучшилось, а наоборот – температура тела зашкаливала, усилилась боль в горле, разбухли шейные лимфатические узлы, образовав конгломерат, отекла шея. Хирург решает, что «абсцесс» дренирован не полностью, и разводит края раны, чтобы удалить остаток гноя. И снова вместо ожидаемого улучшения произошел парадокс: отек распространился ниже ключицы, упали жизненные показатели, нарастала дыхательная и сердечно-сосудистая недостаточность. По санавиации девочку доставили в областной центр, где за пару часов в полном сознании она ушла туда, откуда еще никто не вернулся.

Света все понимала, но верить не хотела. Разве можно поверить в конец, когда тебе 14? Тут и в 80 поверить сложно! Девочка в приемном покое взяла врача за руку и, распахнув с надеждой свои красивые глазищи, прошептала:

– Доктор, я же буду жить, правда?

И доктор, глядя в эти бездонные глаза, соврала:

– Конечно, будешь, Светочка! Конечно, будешь…

Еще несколько часов.

Смерть – неотъемлемая часть жизни. Когда люди перестают ценить жизнь, ее блага, смерть сильно злится, как старшая сестра, когда обижают младшую. Очень много инструментов в руках у смерти, кроме пресловутой косы. И один из самых мощных – инфекции.

Пожалуй, каждый врач хоть раз задумывался, какой смысл в этой работе, если ты не можешь спасти человека? Эти судорожные сопротивления неизбежному доводят до истерики, когда ты – смешной, нелепый, ничтожный, заранее проигравший – до хрипоты в голосе, до пены у рта орешь, пытаясь вырвать из костлявых лап очередного бедолагу. А смерть слушает тебя внимательно, впитывает каждый жест, каждое бранное слово и молча берет свое.

В истощающем припадке вдруг замрешь, глубоко вдохнешь и ищешь смысл. И находишь. Время. Наверное, медицина дает людям время. Но как им распорядиться, решают только сами люди. Но к черту лирику! Медицина – это наука, смерть – это необратимое прекращение всех биологических функций, поддерживающих живой организм, а дифтерия – это инфекция, легко приводящая к смерти.

Вспышка постепенно сошла на нет, ориентировочно к 1996 году. И были конференции и разборы летальных исходов, ошибок диагностики. А ошибки делались не в силу чьей-то нерадивости, а потому что не ждали, не видели, забыли про такую болячку. Надеялись на прививку.

А что про прививку, неужели не сработала? Конечно, не сработала… у тех, кого не вакцинировали! По разным причинам, включая и общественно-политические, с начала 80-хх годов ХХ века начала формироваться невакцинированная прослойка населения. Детей забывали привести в поликлинику на прививку, начали гордо отказываться от вакцинации, потому что получили на это право, лепились ложные медотводы направо и налево и много всего другого. Популярное возрастное распределение заболевших в те годы – подростки и молодые люди. Либо не вакцинированные совсем, либо не ревакцинированные. Кто получал хоть одну дозу вакцины, болели локализованной формой дифтерии и выздоравливали. Вообще не привитые выдавали токсические, гипертоксические формы, часто со смертельным исходом.

«Я в ту вспышку не болела, но была носителем. Привитая. Лежала в больнице, насмотрелась ужасов. И видела тревогу врачей. Ежедневно нам, здоровым, делали кардиограмму. Анализы мочи, по-моему, раз в три дня. При мне привозили тяжелых больных. Это страшно. Запомнилась женщина – сама врач, терапевт. Подозревала у себя дифтерию, но тянула до последнего. Привезли в очень тяжелом состоянии, не знаю, к сожалению, о ее судьбе…»

«Действительно страшно! И развивается прямо за какие-то несколько часов… Я в 1995 году, не сделав в школьные годы большую часть положенных прививок из-за отвода аллерголога, сам стал жертвой этой болезни. Большую часть лечения я помню сквозь бред, галлюцинации с просветами сознания. Помню многократно приходившего кардиолога и его слова: „Увы, молодой человек, но теперь вам придется жить с больным сердцем. И неясно, чем это может закончиться“. Как в воду глядел. Не игнорируйте календарь прививок. Берегите себя и своих детей!»

«Вот как раз работала и сыворотку вводила не раз на дежурствах. И видела, как погиб ребенок из-за позднего поступления в стационар. Клинически диагноз иногда трудно