– А следовательно, – решительно вмешался женский голос, тот самый, что требовал снять с Молли кандалы, – следовательно, она получает обратно статус гостьи Найт-холла. И извинения!..

– Разумеется, герцогиня, разумеется, – добродушно пророкотал маркиз. – Или вы думаете, что у меня язык отсохнет принести мисс Моллинэр формальные извинения?..

Щёлкнули замки наручников. Молли почти повалилась на руки служителей. Тугой клубок силы вновь разворачивался в груди, обжигал внутренности, словно обижаясь пренебрежением хозяйки, попытавшейся скрыть свой дар.

Эх, если бы каждый магик такое умел…

Нет, подруга, не обманывай себя. Не смогут. Ты и то едва жива осталась. Так, наверное, сапёр рискует, когда голыми руками должен мины обезвредить, да в темноте, да половину наугад.

Меж тем камера стремительно заполнялась нарядно – как и всегда, впрочем, – одетыми пэрами. Молли окружили, глядя дружелюбно, но и с каким-то нездоровым любопытством, как на неведому зверюшку.

– Прошу прощения, леди и джентльмены, прошу прощения!.. – пытался протиснуться к ней лорд Спенсер, но его опередили Кавендиш с Дорсетом.

– Мисс Моллинэр! – официально и даже торжественно заговорил хозяин Найт-холла. – Прошу принять наши извинения и сожаления по поводу случившегося. Это результат… некоторой экзальтации и спешки – уж больно невероятно выглядели изначальные сообщения открывшего вас графа Джонатана, известного своей… увлекающейся натурой.

Молли глядела на лордов поневоле мутным взглядом, слабо кивая. Герцога сменил маркиз, принявшись витиевато и цветисто извиняться. Он, разумеется, всё врал, но врал очень искусно.

Она обессиленно повисла на чьих-то руках, чьих – она не знала. Развернувшаяся обратно сила требовала мщения, огня и крови, а сознание говорило только одно – спать.

– Завтра, все разговоры с мисс Моллинэр – завтра! – Лорд Кавендиш уверенно оттеснял Спенсера.

– Как это?! Почему? – хорохорился тот, в свою очередь напирая на хозяина. – Она моя подопеч…

– Уже не ваша, мой лорд, – сухо отрезал Перегрин Кавендиш, герцог Девоншир. – Если инициация подтвердит окончательно… а я не сомневаюсь, что подтвердит… мы и впрямь будем иметь дело с феноменом, с уникальным ребёнком, которая… Впрочем, обо всём этом мы поговорим на свежую голову, когда все успокоятся и придут в себя. Эй, кто там! Сопроводить мисс Моллинэр в её спальню – да-да, именно туда!

И вновь её волокли куда-то. Ноги Молли заплетались, голова кружилась. «Свёрнутая в клубок» и вновь развернувшаяся магия, казалось, зло мстила собственной хозяйке.

Лорд Спенсер суетился, толкался рядом, пытаясь пробиться к ней, но Кавендиш и его люди окружили Молли плотным кольцом.

– Успокойтесь, граф. Вы оказались правы… почти.

– Почти?! Что значит «почти»?!

– «Почти», потому что полностью и абсолютно нашей ваша бывшая подопечная станет только после инициации.

– Это пустая формальность, лорд Перегрин! С такими показаниями в обеих группах…

– Да, да, мой юный друг. Я отлично всё помню и не страдаю провалами в памяти. Все, у кого обнаруживалось подобное, прекрасно прошли обряд. Но обычай есть обычай. Традиция, если угодно. Поэтому вы, мой дорогой, очень обяжете меня – и других членов корпорации герцогов, – если не станете вмешиваться.

– Вы понимаете, что можете всё испортить?!

– Мы будем очень осторожны, граф. – В голосе Кавендиша прибавилось чуть-чуть льда. – Ваша комната, мисс. Располагайтесь… и я вновь прошу принять наши самые искренние извинения. И, разумеется, наш подарок вам на день рождения, пусть и запоздалый, думаю, вас порадует.

…Молли потеряла счёт времени. День сейчас или ночь? Утро или вечер? Всё, что она могла, – это опустошить графин с ледяной водой и рухнуть в постель. Да, это не тот кошмар, что в «стакане»…

Она натянула покрывало на голову.

Что бы ни случилось дальше, из «стакана» она выскользнула. И доказала пэрам, что она таки одна из них. Ну, или почти доказала. Осталась некая инициация, но сейчас Молли не хотела об этом думать. Или, вернее сказать, не могла. «Свернувшаяся» и «развернувшаяся» магия саднила, словно кто-то запихнул Молли внутрь здоровенный шар, обёрнутый наждачной бумагой.

Столько всего осталось позади. Столько тревог, схваток, побед и поражений. Она должна закрыть глаза и забыть… забыть обо всём…

* * *

Стучали. Стучали прямо по голове, и каждый звук отдавался болезненным эхом где-то в глубине мозга.

Молли застонала и кое-как села в кровати.

Горничная в скромном длинном платье и белом передничке, с наколкой в тёмных волосах, накрахмаленной до невозможности.

– Мисс Моллинэр, благоугодно ли вам будет начать примерку?

– П-примерку… чего? – кое-как пробормотала Молли, сонно хлопая глазами.

– Вашего платья, мисс Моллинэр. Сегодня бал. Вы должны блистать, как сказал его взнесённость господин герцог, наш хозяин.

– М-м-м… бал… блистать… – Больше всего Молли хотелось повалиться обратно и накрыть голову подушкой.

– Прошу прощения, мисс, но его взнесённость приказали…

– Ладно! – простонала Молли, зажимая уши. – Давайте вашу примерку…

За спиной горничной как по волшебству возникли ещё одна девушка и немолодая портниха с рабочей корзинкой – обе в таких же скромных платьях, молчаливые, глаза уставлены в пол. Это было странно – ибо все портнихи, по мнению Молли, языком работали так же хорошо, как иголкой. А эта только прошелестела, поправляя на плечах у Молли на живую нитку смётанный наряд:

– Зелёное. Очень пойдёт к вашим волосам, мисс…

Платье было великолепно: яркий, изумрудно-зелёный муаровый шёлк, лёгкий, как паутинка. Верхняя юбка, отделка лифа и рукавов – чёрное, с редким искусством сплетённое кружево, в узорах его угадывались цветы, жуки и бабочки. Молли даже и гадать не взялась бы, сколько может стоить подобная роскошь. Украсить его предполагалось расшитой чёрным же бисером тесьмой – портниха пока только прикладывала её, поворачивая Молли так и эдак. Да, это платье было не чета тому наряду «цвета экрю», которым так гордилась Фанни – но почему-то оно совсем не радовало. Совсем.

И когда с платьем и примерками было наконец покончено, Молли почувствовала себя такой выжатой, как не случалось и после самых трудных заданий госпожи Старшей.

Ей подали обед прямо в комнату, молчаливые вышколенные батлеры быстро и сноровисто поставили приборы, разложили блистающее столовое серебро.

Молли заставила себя поесть, хотя кусок не шёл в горло, и она даже не распробовала, чем именно её кормили.

Голова кружилась, в животе обмирало. Качели судьбы взлетали высоко-высоко и обрушивались вниз так, что заходилось сердце.

Они признали, что у меня есть магия. И почти – почти! – признали, что у меня есть то, «что делает пэра пэром». Та самая «пустота», о которой толковал лорд Спенсер ещё в Норд-Йорке. Сейчас должны думать и решать, что со мной делать и как…