— желание и любовь нарекли, /И71/ а Аресом — ярость, а Дионисом — пьянство, а Гермесом — воровство, а мудрость — Афиной, Гефестом <снова> — ремесла, потому что для них требуется помощь огня. -Ф

-Ф Они были настолько порабощены <позорными> наслаждениями, что и козла из-за бесовского совокупления богом считали и приносили жертвы. Мендетяне же его изобразили и <особенно> чтили, <как и> <в других городах>[596] <другим> бессловесным[597] животным воздавали какие-то богословия. Ведь мемфисяне веровали в быка, а волкоградцы[598] — в волка, а львоградцы — в льва, а псоградцы — в пса, а иные — /Б77/ в елура, то есть в кун(иц)у, а еще одни — в крокодила. -Ф

-Ф Итак, первыми назвали богами солнце, и луну, и звезды, и небо, и землю, и прочие /45г/ стихии египтяне и финикийцы; от них переняв, служили (им) как богам эллины. По прошествии же времени эллины сделали богами и тех, кто совершил какое-то доброе дело или храбро сражался, как, <например>, доблестный <и> храбрый Геракл. И Асклепия после смерти богом нарекли, из-за искусства врачевания. -Ф Ф- И не только благое совершивших, но и веселящихся[599] в беспутстве и в скверных делах мужчин и женщин обожествляли и служили (им). Научившись от них, <и> римляне своих царей после смерти богами делали, и не только по закону царствовавших и о справедливости заботившихся, но и царствовавших жестоко, и несправедливо, и беззаконно. Ведь <и> Нерона, во всех блудных наслаждениях[600] и (в) безмерном беззаконии жившего, и Домициана, и Коммода, и других убийц и распутников называли в числе[601] своих богов. -Ф Ф- Более того, отвратительн<ейших> бесов богами назвали, от которых порочной науке о зелье и волхвованию /Б78/ научились, /46а/ и почитали их жертвами и празднествами. –Ф

–Ф Мы же, наоборот, называем их скверными, и [совершенно] справедливо, так как они ненавистны Богу и достойны вечного мучения. –Ф Ф- Поскольку я упомянул бесов, которых прославляют окаянные люди, достойные гореть в неугасимом огне, то нужно, я думаю, [рассказать] <и> <о них>. Ведь их князя Божье Слово называет сатаной, /И72/ что означает на еврейском языке "отступник"; именуют его и дьяволом, потому что он клевещет[602] людям на Бога и внушает самим людям вражду друг к другу <и ссору>. Мы говорим, что они не были изначально сотворены дурными Богом всех, и не был принят такой злой нрав, но по своей воле[603] из лучшего в худшее впали они самовольно и самовластно, <и>, не удовлетворившись (тем, что) <было> дано им их Творцом, но желая большего, приняли грех омрачения[604] /46б/ и отпали от чести, данной им изначально. Затем они возненавидели людей[605] за то, что те почтены подобием Божиим, и начали войну против них. Творец же приставил святых ангелов охранять род человеческий, чтобы (дьявол) невидимо /Б79/ не нападал на тех, кого он из зависти возненавидел, и, используя насилие и принуждение, непрестанно[606] не губил. Подвижническую же борьбу не возбранил — чтобы в борьбе явились <наиболее> доблестные <и> стали образцами храбрости. <Вот почему>[607], возбранив их насильственное нападение как гибельное, позволил (людям) под охраной ангелов бороться (с дьяволом) с помощью разума, чтобы дать победителям достойные венцы. Он не просто сделал (дьявола) противником, а обратил его коварство на пользу, как и врачи ехиден[608] для лечения недугов. -Ф

-Ф А поскольку эллины называют апостолов и нас говорящими по-варварски, пусть они знают[609], /46в/ что и для нас все эллины скифствуют[610]. Ведь это ясно показал Павел, говоря: "Если я не разумею силы слов, то для говорящего со мной я варвар и говорящий для меня варвар" (1 Кор 14.11). <Ибо> воистину <как> эллинам кажется, что иллирийцы, и пеониицы и прочие говорят на варварском языке, так и тем, которые не могут понять[611] Элладу <и> [эллинское] искусство и красноречие, (эллины) кажутся варварами. Так что, как учит опыт, все языки имеют один и тот же [смысл], ведь у всех людей единое естество. Можно <и> у варваров обнаружить в изобилии[612] искусства, и науки, /И73/ и воинскую храбрость, а некоторые из них часто изобретают и более хитроумные, чем у эллинов, уловки, и лучшие слова, и более коварные хитрости. /Б80/ А есть и такие, что краткостью речи одолевают эллинскую образованность и многословие.

О персах это говорят и древние писатели, /46г/ и в наши дни каждый, кто общался с ними, — посольствуя, или воеводствуя, или какую-нибудь куплю совершая, — хорошо испытал на себе их смышленость и ловкость[613]. Ведь говорят, что они быстро понимают плетения слов, и <обман>, и умалчивания и немногими словами одолевают говорящих с ними. Утверждают, что они очень умны и способны легко разрешить то, что сплетают другие, и используют мудрейшие притчи и загадки[614], хотя никогда не учились философским речам или витийству и учителем их была только природа.

А индиане, говорят, <и тех> намного мудрее и быстрее. И наши соседи кочевники[615], — я говорю[616] об измаилитах, — в пустынях живущие и никаких эллинских сочинений не знающие, украшены большой смышленостью и понятливостью, /47а/ и опытностью и обладают знаниями и хитростью <для того, чтобы понять истину и обличить ложь> и отличить лучшее от худшего.

О египтянах же, по моему мнению, излишне говорить. Ведь сами первые философы говорили, что они лучше <самых> знаменитых эллинов.

А у римлян /Б81/ были и поэты, и писатели, и витии, [как] говорят знающие и тот и другой язык, и их рассуждения и разумнее, и искуснее эллинских, а изречения[617] — и короче, и вместе с тем глубже.

И это я говорю не для того, чтобы принизить эллинский язык или привести примеры против него, но для того, чтобы умерить[618] нрав велеречивых, сбить (с них) гордость и научить не возвеличиваться[619] языком, светящимся истиной, и не чваниться речами разнообразными[620] (и) искусными[621], но лишенными истины. -Ф

-Ф И одни[622] назвали (мельчайшие частицы) нерассекаемыми[623] и неделимыми телами — за нечувствительность[624] <или> очень[625] /47б/ малые (размеры), так что они ни рассечения, ни разделения принять не могут. Ибо так