И с каждым свистком линия нападения москвичей оказывалась все ближе к моим воротам. До прямого удара дело еще не дошло, но навесы в штрафную или на самый угол, куда мне не добежать — уже были не раз.

Что противно — на судью не обидеться никак. Судья все по делу свистел. Ни разу не в чью-то пользу, а чётко по моментам. Даже казалось, что можно было и больше наших наказать. Вон Микроб распсиховался, въехал ногой сзади — свисток и штрафной. А можно было и желтую карточку, если по совести. Вон Сэм потолкался перед штрафной, раскидывая торпедовских нападающих. Свисток. Штрафной. А тоже могли желтую — это же атака игрока, не владеющего мячом!

Вот с этой точки у них уже был прямой по воротам.

Я выстроил стенку, поставив в нее пятерых. Показал кулак крайним — мелкоте нашей быстрой. Мол, не лезьте, ждите! Еще поглядел от левой штанги, от правой. Попрыгал к перекладине…

Готов!

Разбег, удар… Наши высокорослые дружно скакнули вверх, а мяч пулей понесся под их ногами — это кто-то же на чемпионате мира уже проделывал такое! Еле-еле, кончиками пальцев задел мяч, и он от штанги ушел снова в поле. И слету, в касание — второй удар. А я лежал. И лежа наблюдал, как мяч не сильно, но точно летит точно по середине ворот, начал движение к нему, понимая — не успею. Мелькнул Борода, выкинул ногу вверх, пытаясь преградить, отбить, остановить…

Но мяч всегда быстрее.

И гол. 1:0.

«Торпедо» повело в счете, причем совершенно по делу. Это была наша двадцатиминутка глухой обороны.

Разыграли с центра. Так, как учили — то есть не вперед мяч, если такое вот, а назад, в защиту. А защитники в касание — мне. Принял на грудь, опустил на газон, повел вдоль линии штрафной, а когда налетели черно-белые фигуры, отправил далеко на правый фланг, к средней линии. И оттуда в касание полетел мяч по диагонали налево и вперед. Не совсем точно, не к углу чужой штрафной, а дальше, чуть не к флажку. Но Микроб догнал — ух, паровоз наш — догнал, остановил, развернулся — и опять направо. Но теперь уже не на край, а четко на точку пенальти. А там — оба столба. Прикрывают друг друга. На голову мяч не попал — ну, все же в касание, там трудно. Рябов принял на грудь, потом как-то на колено, еще ниже — и упал.

И свисток!

Правда, мне показалось, а может, и не показалось, что вокруг защитников противника не было. Там же Самат прикрыл товарища корпусом, как прикрывают мяч, пихаясь и толкаясь. Но Рябов лежал, за ступню держался. Судья указывал на пенальти…

Пенальти⁈

Так это он в нашу пользу, что ли, свистит? Их там натянули на кукан, и теперь они будут нам подмахивать?

Рябов что-то сказал пробегающему мимо арбитру. Тот очень красноречиво постучал по карману с карточками и четко указал: да, пенальти.

Сэм с Антоном перекинулись парой слов и остались недовольными. Потому что совсем недавно нашу команду так же душили, а теперь, видимо, переключились на них. И вот теперь не мы — торпедовцы злые и набыченные, их болелы поливают проклятьями нас и судью, нападающий руками машет, к арбитру рвется, но его держат. Тишков ходит туда-сюда по бровке, потирает подбородок.

Выходит, несправедливость никуда не делась, просто поймала в прицел кого-то другого? И ни разу не радостно, что нам помогают. Ну не таким же способом!

Рябов поставил мяч на точку и оглянулся на команду, пожимая плечами. Мол, никто не желает? Никто не желал.

Разбег. Удар.

Мощный удар мимо ворот. Очень сильно мимо ворот. Даже не близко к воротам.

И опять свисток. Ну, что еще нарушено?

А ничего. Перерыв.

Шли мы, как в воду опущенные, стыдно было на противника посмотреть. А как динамовцев вспоминаю, так тем не стыдно было. Или они не замечали, что судья против нас свистел? Ну, мы же сейчас заметили!

В раздевалке в полной тишине Димидко сказал только:

— Рябов?

— Сан Саныч! Я сам наступил на мяч! — Он вскинул голову, готовый отражать нападки. — Сам! Там никого не было! Скажи, Сэм!

Самат угукнул. Микроб напрягся, чтобы защищать не Антона даже, а саму справедливость. Но Сан Саныч, прожевав и проглотив несколько слов, просто махнул рукой — черт с вами!

— Зря, — качнул головой Жека, Марк и Игнат кивнули, и тут Микроб не выдержал:

— Вот скажите, вы слепые или гниды?

— Гы, слепые гниды, — заулыбался Сэм.

Микроб продолжил:

— Судья же душит «Торпедо» — не видно, что ли? Нас же, как гнид, полоскать болелы будут, как тогда на «Динамо» дерьмо лили. Оно нам надо? Мы и так выиграем, без этого всего!

Все закивали, а Димидко заменил нападающих. Мол, ругать не ругаю, но дайте поиграть и другим.

И вот мы снова выходим, и снова «Торпедо» прессует. А у нас впереди теперь не две версты коломенские, а юркие Ведьмак с Цыбой — скорость и техника! И Микроб поднялся вверх, и стало трое там. И край наш правый, Бурак, поднялся в полузащиту…

То есть стали мы играть в трех защитников. В чистых трех защитников.

Вот казалось бы: в тот раз пятерых наших задавили, а тут — трое! Должно стать легче москвичам? А нет. Лучшая защита — нападение.

Как понеслись! Как пошли вдруг пасы в касание! Как начались стеночки и забегания! И удары, конечно.

Теперь уже торпедовский вратарь отбивался из последних сил. Теперь уже у них вся команда оказалась на своей половине поля.

А наши не стояли. Наши крутили и кружили. Мелко, но быстро. Верхом мяч не дошел? А вот теперь внизу, все внизу!

И как обычно бывает, если вдруг начинает «идти» игра, сразу и усталость исчезает, и огонь в глазах горит, и в обводку на троих…

Ну, Микробище! Ты Пеле, ты Марадона, но на троих — это перебор же! Нет? Прошел, хоть и без мяча? А за ним по пятам Ведьмак, и подхватил вроде бы уже потерянный мяч, и резко его — направо. А справа параллельным курсом, чуть отставая, — Цыба. И по этому мячу — щечкой. Технично, не сильно, но точно! Точно в противоход. Вратарь же на него смещался. А мяч пошел как раз навстречу ему и дальше, дальше, четко в верхний угол ворот.

А-а-а! Есть! 1:1!

И