– Господа! С вашего позволения, я хотел бы позавтракать и был бы очень рад, если бы вы нашли возможным присоединиться ко мне.

На мгновение воцарилась тишина, затем моя скелле не спеша обошла стол и уселась напротив меня. Одна из девушек тут же подскочила к ней и по ее знаку наполнила чашку вонючим настоем. За спиной кашлянул Сам, и прислугу как ветром сдуло. Я, как фигуристка на показательных выступлениях, под пристальными взглядами публики вернулся к своему бутерброду. Сам молча, не говоря ни слова, подошел к столу и уселся во главе, далеко отодвинув стул. Одну руку положив на его спинку, он протянул другую к столу и стал барабанить по нему пальцами. Ана наслаждалась вонючей жижей в своей чашке с невозмутимым, надменным видом. Я находил ее ослепительно красивой и готов был признать, что холодное высокомерие замечательно оттеняло ее строгие, идеально правильные черты, высеченные на темном камне. Ее присутствие прощало любые неудобства, и я невозмутимо продолжил расправляться с завтраком.

В конце концов, Сам не выдержал:

– Мы, вообще-то, уже давно позавтракали.

Я отложил недоеденный несчастный бутерброд и уставился на хозяина.

– Пап! – взгляд скелле был холоден, как рыба в морозильнике.

Сам смутился, а я, получив одобрение и поддержку от своей скелле, вернулся к еде. Однако Ана сочла, что и так позволила мне слишком много, и, не изменяя выбранной на это утро высокомерной манере, заговорила:

– Яхта будет идти на Угол дней десять, если повезет с погодой. Обычным судам на такой переход надо дней четырнадцать – пятнадцать. Опять же, если повезет. За один дневной перелет мы никак не управимся. Я сравнила расстояния по карте Виутиха – лететь до Угла нам предстоит почти два дня.

Я торопливо дожевал и с наслаждением припал к раствору пастилы. Сам рассматривал меня, как будто ждал какого-то важного заявления, Ана отставила чашку и молчала. Было слышно, как ветер бросает на стекла горсти дождевых капель. Несмотря на это, тучи где-то прохудились, и мрачная серость пасмурного утра озарилось далеким предчувствием солнца.

– Я смотрел по карте. Если исходить из того, что до Плоского мыса мы добирались двенадцать земных часов почти непрерывного полета, то до Угла нам предстоит перелет часов в тридцать чистого времени. Это будет похоже на то, что мы только что проделали с яхтой Улы – два дня в пути. Разница в том, что ночевать предстоит в машине, прямо на ходу, и еще в том, что случись что, сесть нам будет негде. Если, как ты говоришь, нам повезет с погодой, то вылетев утром, уже следующим утром мы будем на месте. Вторая и более важная особенность – навигация. Облетая континент, потеряться невозможно. Лететь же через океан без маяка – риск на грани самоубийства. Сам, у тебя есть маяк на Угол?

– Нет. Но это не проблема – у нас есть маяк на бывшее западное побережье континента. В любом случае не заблудимся. И тебе я подарил такой же. Сделаешь поправку – у тебя же теперь есть карта!

– Без маяка мы все равно промахнемся, а карты архипелага у меня нет. Насколько я понял, от прежнего континента осталась лишь россыпь островов.

– Не все так плохо, – вмешалась Ана. – Континент никуда не исчез и не развалился на куски. Он просто погрузился ниже моря. Горы и долины остались на месте, только первые стали островами, а вторые мелководным морем. Его еще называют Морем Ста городов. Между прочим, оно мелеет, и когда-нибудь все эти города вновь всплывут.

– Ну, допустим. Но мне вот еще какая идея пришла в голову. Ань, ты сможешь сделать маяк? – Я с надеждой смотрел на скелле.

Она поморщилась. – Нет. Для этого нужны особые точки привязки – их ставили задолго до катастрофы. Маяки реагируют именно на них, и настраиваются они прямо на этих точках – это такие здоровенные шары, оставшиеся еще от древних.

Я немного разочарованно спросил:

– Ну а на точке ты маяк настроишь?

– Ну, да. И это, между прочим, мало кто может! – гордо заявила девушка. – Да и особые камни нужны – ты их видел. А зачем? У нас и так есть готовые.

Моя идея трещала по швам, но я не сдавался:

– То есть нельзя настроить маяк на произвольную точку или предмет?

– Что толку? Настроить-то можно – я могу на любой металл это прописать, но какой смысл в маяке, если его видно только рядом с ним? Зачем мне или тебе маяк на предмет, который ты и так видишь?

– А как далеко видно будет сигнал с такого предмета?

Ана махнула рукой, как на безнадежную затею:

– Ну, если писать на металле, то с пары километров – не больше. Какой в этом смысл? Ты что, остров с километра не разглядишь?

– Да дело не в острове! Дело в яхте твоего отца, например! Да в чем угодно! Ты можешь нести такой ориентир с собой, а я, например, буду видеть, где ты. Понимаешь? Или представь, что мы должны встретиться с яхтой в океане ночью, или в туман, или ночью в туман. Или наоборот, Саму нас нужно найти где-то на острове, где мы прячемся. Связи-то нет! Или есть? Ты с отцом можешь связаться в океане, например?

– Нет. У сестер есть такая связь – тоже от древних осталась. Но она стационарная, и на том континенте ее нет.

– Блин! Это же элементарно! Будь у меня куча времени и спокойной жизни, я бы вам элементарную морзянку враз сообразил! Вы же ходячие источники электричества – вам даже батарейки не нужны!

– Илия, я запомнил твои слова – сообразишь мне эту самую морзянку, как сделаем дело. Это очень нужно! – тут же возбудился Сам.

– У нас нет времени, и я не уверена, что у нас будет эта спокойная жизнь, о которой ты так мечтаешь! – вернула нас в реальность Ана.

– Не кипятись, Ань! Давай маячок на предметы повесим, пока есть время.

Ана нахмурилась, посмотрела на отца:

– Пап, у тебя пустые камни есть?

– Ну, три штуки есть.

– Ань, а предмет для маяка насколько большой должен быть?

– Если на металле, то это неважно. Ну, там, с орешек.

– А на кольцо или перстень?

– О! Отлично! Па-ап!

На мгновение все замолчали, было слышно, как ветер бессильно бьется в стекла, лишившись поддержки дождя, – тот на время ушел куда-то. Я с сожалением посмотрел на остатки завтрака, залпом выпил пастилу, собираясь намешать новой, и тут же вспомнил, что мне ее не принесли – для местных это был аналог алкоголя, который в приличном обществе не употребляют с утра, для меня – аналог земного кофе.

– Э-э, а как девочек позвать?

Ана высокомерно посмотрела на меня:

– Алкаш! – Ее лицо замерло.

– Кто-кто? Алкаш? – уловил незнакомое слово Сам.

Дверь открылась, и бесшумно появилась одна из девушек.

– Принесите пастилы вот этому, – ткнула в меня пальцем скелле.

Девушка испарилась, следом за ней направился к выходу хозяин имения, бросив на ходу: