«Ну да, ну да, – чуть не смеюсь в ответ, – свежо питание, да серится с трудом!»

Но она, уловив мое ироничное сомнение, добавила:

– Я вспомнила одну замечательную пословицу, которую несколько раз повторял близкий мне человек.

– Да? И что же это за волшебная пословица?

– Он говорил: «На небе Бог, на земле – Россия».

Ого! Удивленно спрашиваю:

– А кто он по национальности?

– Серб.

– Тогда вопросов нет. Русские с сербами действительно очень дружны…

Поднявшись по трапу, иду коротким коридорчиком. Распахиваю дверь, отделяющую надстройку от палубы, и… получаю страшный удар в голову. Сознание наполовину отлетает, и пару следующих ударов ощущаю сквозь мутную пелену.

* * *

Лежу в обнимку с мокрой палубой, пахнущей шампанским. Вокруг осколки битого стекла.

Слышу возгласы Хелены и хрипловатый мужской голос, повторяющий одну и ту же малопонятную фразу. Кажется, они говорят на хорватском. Неужели ее отец или кто-то из его людей остался на «Sea Dream»?

Надо мной склоняется незнакомый мужик, подхватывает под мышки и тащит к борту. Ну, а я потихоньку тащу из ножен любимый нож. Слава богу, что по привычке прицепил его к голени, едва вернувшись в свою каюту…

Ага, приподнимает. Наверное, хочет перевалить через борт и отправить в свободное плавание. Ничего у тебя, голубчик, не выйдет.

Резко обхватываю его шею левой рукой, правая двигается навстречу. Широкое лезвие легко, будто в разогретый воск, входит в тело. Мужик охает и валится с ног. Туда тебе и дорога, сука.

Вскочив, оцениваю обстановку. Хелена почему-то стоит на узких перилах борта, держась одной рукой за изогнутую поворотную шлюпбалку; лицо заплаканное, губы дрожат. В паре метров от нее – мужчина в современном камуфляже. Крупная фигура тотчас оборачивается на стон товарища; в руке блестит пистолет, ствол которого направлен точно в мой лоб.

Это отец Хелены. Полагаю, долго раздумывать он бы не стал и продырявил бы лишнему свидетелю парочку жизненно важных органов. Но нажать на спусковой крючок мешает истошный вопль дочери.

– Не-ет!! – кричит она и пытается что-то объяснить.

Из потока хорватских слов мне понятно имя: «Марко Матич». Причем эти слова сначала требовательно произносил мужчина, а теперь выкрикивает дочь. Генерал (если девчонка не соврала) держит меня на мушке и продолжает уговаривать Хелену…

Я не только изумлен внезапным появлением на борту хорватов, но и растерян: стою, слегка заведя за спину правую руку и сжимая ладонью рукоять ножа. Нож – хорошее оружие, но против огнестрела на средней дистанции не катит.

В общем, надежды на благополучный исход маловато.

И вдруг, после зычной словесной перепалки, ситуация резко меняется: ноги девушки соскальзывают с перил борта, и та на секунду повисает в воздухе, держась рукой за шлюпбалку. Неловкость сопровождается звонким визгом, заставившим папашу на секунду отвлечься от наблюдения за моей персоной.

Секунды достаточно.

Нож бросаю снизу без замаха. На середине траектории лезвие сверкает быстрой молнией и вонзается точно в правое плечо генерала. Хорошо вонзается – по самую рукоятку. Генерал рычит от боли, пистолет скачет по палубе. А Хелена срывается вниз.

Палуба находится настолько высоко, что я даже не слышу всплеска. Перегнувшись через борт, всматриваюсь в темноту…

Надо что-то делать!

Подскочив к ее отцу, выдергиваю свое любимое оружие. Бью рукоятью в челюсть и… прыгаю вниз.

Полет длится невероятно долго. Пожалуй, с такой высоты прыгать не доводилось.

Удар едва не лишает сознания. Вхожу в воду ногами и сразу включаю максимальную скорость, дабы отплыть подальше от судна и не попасть под мясорубку гребных винтов…

Я успеваю отплыть в сторону. И, с грустью провожая удаляющиеся огни круизного судна, гадаю: сумела ли выплыть с глубины Хелена?..

* * *

Утро. Восточный горизонт ярко освещен багряным солнечным диском. Водичка теплая, но мы плещемся в ней несколько часов – Хелена основательно замерзла; мне тоже нежарко.

– Нас спасут? – отдает безнадежностью ее голос.

Поддерживая легкое девичье тело на поверхности, усмехаюсь:

– Знаешь, какая самая распространенная на свете иллюзия?

– Нет.

– Иллюзия того, что будто бы кому-то до кого-то есть дело.

– Господи… За что мне все это? Что я такого ужасного сделала?

Интересно, а я чем прогневил Бога? Меня-то за что назначили твоей нянькой?..

Мне удалось разыскать ее в кромешной темноте спустя четверть часа после падения с высокого борта. Я вернулся метров на триста назад, покричал… И услышал в ответ слабый голос живой «посылки», которую едва не потерял. Девчонка здорово ударилась спиной о воду, нахлебалась воды, но все-таки сумела вынырнуть на поверхность и продержаться до моего появления.

А сейчас утро. Спокойное, солнечное утро, какое бывает только в южных широтах. Я лежу на спине, помогаю держаться на поверхности уставшей девушке и ритмично работаю ногами, медленно перемещаясь к востоку.

Вдруг слух улавливает далекий тарахтящий звук. Приподняв голову, исследую горизонт…

Горизонт чист, но звук нарастает. Неужели глюки?

Услышав тот же звук, заволновалась и обрадовалась Хелена:

– Это за нами! Нас ищут, правда?

– Определенно нас. Беда в том, что мы не знаем, кто ищет.

– Вертолет! – первой увидела источник тарахтящего звука девушка. – Посмотри туда! Видишь?..

Верно – с запада к нам приближался небольшой вертолет, по форме напоминающий головастика.

– Мы здесь!! – голосит спутница, размахивая руками.

Решаю осадить безрассудный порыв:

– А если рядом с пилотом сидит твой грозный папаша?

Она тотчас перестает орать и глядит на меня растерянным взглядом:

– Что же делать?

– Разумнее не попадаться на глаза пилоту и обойтись без чужой помощи.

– Ты серьезно?

Господи, до чего же трудно общаться с непрофессионалами!

– Хелена, мы недалеко от берега – нас либо подберет одно из судов, шныряющих меж островами и материком, либо мы сами доплывем до ближайшего мыса.

Девица жалобно смотрит на меня:

– Сами? До мыса?..

– Так, – полощу я рот соленой водичкой, – а вот это уже плохо.

Стрекочущий в полутора километрах красно-белый вертолет выполняет вираж и, кажется, летит в нашу сторону. Встряхиваю подружку:

– Прочисти легкие, набери побольше воздуха и ныряй следом за мной…